Компания из Флориды JPay расширила сервис предоставляемых в исправительных учреждениях услуг. Теперь заключённым предлагается планшет JP5mini, с помощью которого они смогут играть в логические игры, общаться посредством электронной почты и «видеограмм» длительностью до 30 секунд, а также выполнять банковские транзакции, если это предусмотрено действующей мерой наказания. Как и любой продукт, предназначенный для мест лишения свободы, планшет имеет ряд особенностей.
Пенитенциарная система (особенно – в США) давно стала частью теневого рынка с огромным оборотом неучтённых средств. Если раньше доходы тюрем в основном складывались из труда заключённых, экономии на их содержании и совершения криминальных сделок, то сейчас американские исправительные учреждения переходят на новый уровень. В них массово внедряются услуги персональной связи, продаются компьютерные игры, подписки на телеканалы и другие информационно-развлекательные ресурсы. Сейчас этот рынок практически безраздельно захватила фирма JPay, обслуживающая полтора миллиона заключённых.
Эта частная компания была основана в 2002 году и быстро стала монополистом. В настоящее время её штат превышает 250 сотрудников, а платные услуги для заключённых предоставляются на территории тридцати пяти штатов. Период резкого подъёма для компании начался в 2009 году, когда был подписан договор на поставку в тюрьмы MP3-плеера JP3. Слушать на нём можно было только оплаченные треки, на которые заключённые тратили часть своих денег. Поскольку легальных развлечений в тюрьме мало, целевая аудитория оказалась выбрана крайне удачно. Единственный разрешённый MP3-плеер и список платных треков принёс компании высокий доход.
Следующим шагом стал выпуск в 2012 году простейшего планшета JP4. Его история не так блистательна, поскольку в большинстве тюрем ещё не готовы выдавать заключённым мини-компьютеры. Одно дело слушать музыку, и совсем другое – получить универсальное устройство с модулями связи.
По функциональности JP4 был на уровне копеечных китайских поделок со старым «Андроидом», но на безрыбье и рак рыба. Компания открыла для себя Клондайк, начав продавать через них не только музыку, но и фильмы, доступ к сайтам, почте, играм и другим ИТ-благам цивилизации. Тарифы на эти услуги повыше, чем в элитном отеле, однако спрос уверенно растёт. Уже шестьдесят тысяч заключённых получили планшеты JP4 и копят на апгрейд до JP5.
Аппарат за $70 выполнен в корпусе из прозрачного поликарбоната, чтобы в нём сложнее было спрятать контрабанду. Диагональ экрана рекордно маленькая – всего 4,3”, что гораздо ближе к дисплеям смартфонов. Зато встроенной памяти сразу доступно 32 ГБ. Флэш-карты достать в тюрьме проблематично, к тому же требуется цензурировать каждый файл.
По словам основателя JPay Райана Шапиро (Ryan Shapiro), в планшете JP5 используется безопасный загрузчик ОС с цифровой подписью и встроены средства для контроля запуска неразрешённых файлов. Теоретически программную защиту можно обойти, но, как шутят её разработчики: «It’s hard to make a jailbreak in jail». Условная невозможность взлома — главное конкурентное преимущество при заключении заказов с государственными и частными тюрьмами.
Выход JP5 – больше, чем апгрейд. Это полное изменение правил игры. Вплоть до его предварительного анонса в мае действовали весьма жёсткие правила использования сервисами JPay. В частности, в них признавалось право интеллектуальной собственности компании на абсолютно весь контент, который создаёт заключённый. «Вы признаете, что … JPay владеет правами на всё содержимое, включая текст, данные, информацию, изображения, или другой материал, который вы передаете через Сервис», – говорилось в правилах.
С восьмого мая они больше не действуют, но правозащитники из «Фонда электронных рубежей» и других организаций продолжают критику JPay за неоправданно высокие цены на её услуги. Параллельно они обращают внимание на недостатки всей уголовно-исполнительной системы, в которой до сих пор отсутствуют явные критерии для запрета использования заключёнными электронных устройств. Часто такие ограничения не имеют достаточных оснований, а степень наказания в итоге получается несопоставима тяжести совершённого преступления.
Всю абсурдность действующих в отношении электронных устройств правил пенитенциарной системы иллюстрируют три случая. Первый – приговор по делу Андерса Брейвика, убившего в 2011 году семьдесят семь человек и ранившего сто пятьдесят одного. Он был приговорён к двадцати одному году лишения свободы. Сейчас у него одиночная трёхкомнатная камера, которая оснащена чуть лучше, чем типичная квартира-студия. Брейвик регулярно подаёт прошения о повышении содержания до 2500 – 3000 евро в год и требует улучшения условий пребывания. В частности, настаивает на бесплатном апгрейде компьютера, обновлении игровой консоли и доступе к каналам «для взрослых».
Второй случай – дело хакера Кевина Митника, которому запретили пользоваться компьютером даже после освобождения из тюрьмы в начале девяностых. Запрет был снят только в 2003 году, когда он легализовался в качестве эксперта по информационной безопасности.
Наконец, третий и совсем недавний инцидент – история преподавательницы Дженнифер Кристин Фихтер (Jennifer Christine Fichter). Она получила двадцать два года лишения свободы за то, что вышла за рамки предмета и научила трёх действительно любимых учеников не только английской словесности.
Поводом для оперативного наблюдения полиции стала её переписка в чате под двумя вымышленными именами (Elizabeth Buchanan и Jessica Seamens). По мнению жившей с ней и не в меру наблюдательной матери, Дженнифер общалась с учениками слишком откровенно, затрагивая неподобающие темы. Допросив участников внеклассных занятий, сторона обвинения насчитала тридцать семь эпизодов «совращения», включая флирт через интернет.
Такой приговор стал возможным потому, что тинэйджерам было по семнадцать лет, а в штате Флорида возрастом сексуального согласия принято считать восемнадцать. Этого формального повода хватило для того, чтобы сломать молодой женщине жизнь. Особый цинизм ситуации предаёт тот факт, что в других штатах возраст согласия варьируется от 16 до 18 лет. Буквально в соседнем городе ей бы вообще не предъявили обвинений по уголовной статье.
Сейчас Дженнифер находится в женской исправительной колонии, где ей запрещено пользоваться не только ноутбуком или планшетом, но даже сотовым телефоном. По мнению суда, с помощью электронных устройств она может удалённо продолжить своё влияние на молодых людей.
Появление в тюрьмах доступа к сотовым телефонам, MP3-плеерам и планшетам уже начало менять отношение к потребностям заключённых. Остаётся выработать адекватные правовые нормы для их регулирования, поскольку психологическая изоляция гораздо губительнее физической.