Агитация против власти занятие довольно бесперспективное. Пока семья может иметь новеньких кредитных машин по числу работающих, а рабочий императорского Оружейного завода, сдав экзамен со второй получки (первая уходила на отмечание сдачи экзамена…) рядит артель рубить городской дом, все обличения недостатков и преступлений властей вызывает лишь кухонное обсуждение… Даже если рабочий прекрасно знает, что когда он перейдет в лекальную мастерскую с высшим разрядом, ему придется учить детей – зарплата позволяла – в частных гимназиях, в казенную-то не пускал «циркуляр о кухаркиных детях».
А вот когда армия крестьянской в большинстве страны оказывается малопригодной для воины индустриальной эпохи (подробнее ¬– «Мифы Первой мировой» Е.Белаша), а в городах-кузницах начинаются – несмотря на все попытки жандармского генерала фон Вольского наладить снабжение мукой рабочих Тулы – перебои с хлебом, перекидывающиеся на столицу, то власти не помогает даже налаженная семейная жизнь, позже удостоенная звания почетного святого нашего королевства… И вот тут-то и власти, и обществу, приходится горько жалеть об отсутствии внятной оппозиции с внятной программой, соответствующей реальным условиям.
Приди после отречения царя к власти не адвокаты-земгусары, готовые воевать за интересы Антанты до последнего русского солдат, а серьезные деловые люди, тут же (покрав у большевичков лозунг, как и РСДРП(б) тиснула земельную программу у эсэров) заключить с австрийцами, германцами, турками «мир без аннексий и контрибуций», и тут же начать торговлишку с удавливаемой британской блокадой Германией хлебов в обмен на промышленные товары, потребительские для села, и инвестиционные – станки и оборудование – для предпринимателей, история нашей страны могла бы пойти по другому руслу.
Без Гражданской, без семейных прогулок в подвал Ипатьевского дома, без индустриализации ценой раскулачивания. С «четыреххвосткой», развитием земских больниц и школ… Ведь все, что фигурирует выше, сбылось. Только вместо почетного мира был мир позорный. Рапалльский договор заключали обескровленные и ограбленные страны. Индустриализацию делали любой ценой, боясь новой мировой войны. Но – все равно, по справочникам Hütte… Впрочем, это теперь сюжет для альтернативной истории, близкий к «1919» и «Войне за империю» Е.Белаша и И.Николаева.
А нашему обществу необходимо заботиться о том, чтобы в нем существовала серьезная и экономически обоснованная альтернатива тому курсу, который ныне проводят власти. Альтернатива, исходящая из реальностей современного мира, беспощадно перекраиваемого технологиями (говорить о том, на какую сегодняшнюю капитализацию надеялись в 2007 году руководители «Газпрома», сколько он в результате стоит сейчас, и как это соотносится с рыночной капитализацией Apple, изящно и непринужденно рухнувшей за пару недель на сотню гигабаксов, просто немилосердно). Альтернатива, обеспечивающая большинству населения уровень жизни, сравнимый с тем, что прошлая власть давала в тучные годы.
Все остальное будет нереальным и не имеющим шансов на общественную поддержку – пустые хлебницы и холодильники в конечном счете всегда побеждают «патриотические» афишки и телепередачи… Но побеждают и «демократические» – вспомним итоги выборов 1993 года. Так что альтернативный курс должен формироваться хозяйственниками, причем учитывающими технологические достижения не только сегодняшние, но и предполагаемые в ближайшем будущем. Примерно так, как составляются программы выхода из кризиса глобальных корпораций планеты.
И вот очень интересный пример дает нам такая организация, как Banca Rìoghail na h-Alba. Нет, нет, это не ругательство, как вы могли бы подумать, произнеся написанное вслух. Так на гэльском называется Royal Bank of Scotland, Королевский банк Шотландии. Древнее и достойное финансовое учреждение. Именно там изобрели такую важнейшую и полезнейшую финансовую технологию, как овердрафт. И именно этот банк – чью новую штаб-квартиру открывает лично королева – пользуется привилегией печатать однофунтовые банкноты.
Несколько лет назад финансовая группа RBS Group, выросшая из Королевского банка Шотландии, вела ожесточенную борьбу за первенство на глобальном финансовом рынке. Хоть результаты были и весьма впечатляющи, но в итоге не сложилось. Одной из причин чему стал финансовый кризис 2008 года. Так что теперь королевским шотландским банкирам приходится разгребать последствия, уходя с рынков самых разных стран, скажем и России, и Чехии…
И вместо экстенсивной, территориальной экспансии, банкиры пошли интенсивным путем. Радикально меняя и улучшая качество услуг, предоставляемых клиентам. И обеспечить это должно внедрение в банковскую практику технологии Больших Данных. (Royal Bank of Scotland goes back to 1970s values with big data) Парадоксально, но новейшие компьютерные технологии должны вернуть банк к нравам и обычаям заката индустриальной эры, к семидесятым годам прошлого столетия.
В те времена сравнительно небольшие отделения банков были заполнены менеджерами, лично знавшими своих клиентов, их семьи, их работу или бизнес. На основании этого знания они могли предсказывать поведение и нужды клиентов, и предлагать им именно те советы и услуги банка, которые были нужны. Затем были восьмидесятые, приход постиндустриального общества с его резким увеличением долей ВВП, создаваемых непроизводственными сферами, такими как финансовые.
Банки в эту пору стали сосредотачиваться на создании типовых финансовых продуктов, способных удовлетворять более-менее обычные нужды большинства потенциальных клиентов. Эдакое привнесение нравов конвейерного производства в изначально индивидуальный мир финансов, примерно как в анекдоте про форды, где присутствовал любой цвет машины, но при условии, что покупатель выберет черный… А тут надо было предоставить людям кредитные карты, не заботясь, как они будут ими пользоваться.
Но положение, в котором оказался Королевский банк Шотландии после кризиса, заставило его вернуться к индивидуальной работе с клиентами. Благо, что современные ИТ-технологии дают такую возможность. Из моря сведений о транзакциях, проходящих ежечасно через компьютеры банка, технологии работы с большими данными позволяют выделять, например, такие вещи, как представление счетов, подлежащих оплате, и уведомление клиенту о том, чтобы он не забыл по ним заплатить, и не навлек на себя пени и прочие санкции.
А вот, скажем, счета, пришедшие от уличенного в недобросовестности поставщика товаров и услуг, банк может на основании имеющегося у него опыта счесть подозрительными, и уведомит обэтом клиента, сохраняя ему деньги, а себе финансовые ресурсы. Или там купюры, забытые в банкомате. Киберкассир их задерживает и сохраняет, ну а компьютерные системы Королевского банка Шотландии уведомляют забывчивого клиента об этой неурядице.
Кроме того, скуповатые шотландцы используют подходы, нетипичные для представителей корыстолюбивого ремесла ростовщиков и менял. Например, теперь они отслеживают возможные просрочки платежей по ипотеке. И – вместо того, чтобы дождавшись их терпеливо, впороть клиенту максимальные штрафные санкции – начинают вежливо, но настойчиво уведомлять должника об этом. Вряд ли из бескорыстия, видимо такое поведение выгодней в долгосрочной перспективе…
Трудно сказать, насколько в этой, дарованной ИТ «новой индивидуализации», велика роль обычного, плавного прогресса компьютерных мощностей, и насколько важную роль играют подлинные технологии Больших Данных, умеющие обрабатывать информацию по незаданным изначально паттернам. Подробности вряд ли кто скажет, до них практически заинтересованным придется доходить самим – не зря же скупые шотландцы не пожалели на Большие Данные более ста миллионов фунтов стерлингов… Но вывод ясен – вывод из кризиса гигантских структур с многовековой историей немыслим без внедрения современнейших технологий!