Вот тема, о которой порывался написать многократно и всякий раз отказывался в последний момент. Отказывался, потому что тема казалась необъятной, требующей всестороннего изучения, погружения и времени, которого у меня хронически нет. Главное же — не было достойного повода.
Тут нужно понимать, что в моем представлении является поводом. Очередной парадный анонс или так, грандиозная заява на будущее интересны для информационной журналистики, но никак не для субъективной аналитики, коей занимаюсь в «Битом Пикселе». Само по себе явление (событие) бывает интересным в редких случаях: ну, объявили то-то и то-то, ну, замахнулись на очередной Млечный Путь — что тут поучительного? Гораздо забавнее рассматривать явление (событие) в контекстах — причём желательно косвенных и нетривиальных. Именно такой контекст я сейчас обнаружил, что и подвигло на реплику по давно интересующей меня теме.
Итак, тема — это Сколково, а нетривиальный контекст — взгляд на Сколково со стороны, в частности глазами американских колумнистов. Почему непременно американских? Ну, хотя бы потому, что Сколково — это ответ Государства Российского на Кремниевую долину. Наш ответ Чемберлену, к которому к тому же было привлечено великое множество консультантов, менеджеров, инвесторов и просто умных людей из Америки. Вот мне и показалось забавным понаблюдать, как Сколково выглядит с другой стороны океана и баррикад?
Сколковский Гиперкуб зимой.
Информационный повод — статья американского журналиста Алека Луна, окончившего Висконсинский университет и перебравшегося в Россию для более обстоятельного изучения объекта своих пристрастий — русской цивилизации. Алек работал сначала в St. Petersburg Times, затем — в Moscow Times, теперь вот пишет и для моего любимого Slate. Статья, о которой идёт речь, называется «Не только нефть и олигархи» и посвящена развитию «русской Кремниевой долины» — Сколкова.
Для начала расскажу о том, что ожидал увидеть во «взгляде оттуда». Ожидал рассказа о коррупции, об олигархах, о волевом импульсе, исходящем от Царя (в нашем контексте — бывшего президента Медведева), об — куда ж без них! — «откатах».
И вот — чудеса, да и только! — всё, что ожидал, дословно и нашёл в статье Алека Луна! Сверхурочно нашёл, правда, ещё нечто непредвиденное — сдержанную, трепетную, но веру в успех предприятия, которая — по наивно-ремесленной традиции американского журнализма — проявилась в хеппи-энде: «Сколково продолжает расти, число компаний-резидентов перевалило за тысячу. Одна из таких компаний — Aerob — занимается производством разведывательных дронов и в числе своих клиентов называет Министерство обороны. Генеральный директор Андрей Мамонтов сказал, что криминальные расследования (связанные с многочисленными коррупционными скандалами вокруг Сколкова. — С. Г.) нисколько не мешают работе компаний-резидентов и лишь усиливают контроль за использованием средств в Сколкове».
Такой мажорный финал публикации, на мой взгляд, объясняется влюблённостью Алека Луна в российскую цивилизацию — эмоцией, которую доводилось наблюдать несчётное число раз в словах и делах иностранцев (в первую очередь американцев), связавших свою судьбу с нашей страной. К великому сожалению, оптимистичный взгляд в будущее Алека Луна испортил всё дело, поскольку увёл читателей Slate от истины ничуть не меньше, чем шаблонные реверансы в адрес коррупции и олигархов.
Сколковский Гиперкуб летом.
Проблема (вернее даже — трагедия) Сколкова, на мой взгляд, никак не связана ни с коррупцией, ни с мантрой Верки Сердючки («Всё будет хорошо»). С коррупцией, как справедливо замечает Алек Лун, в Сколкове дела обстоят даже лучше, чем в любом другом государственном и окологосударственном российском начинании нашего времени.
Беда Сколкова — в изначальной бессмысленности проекта, которую невозможно преодолеть ни контролем распределения средств, ни привлечением лучших умов MIT к управлению научно-образовательными проектами (Сколковский институт науки и технологий), ни миллионами долларов инвестиций, обещанных Cisco, IBM, Intel, Microsoft, Nokia и прочими грандами коммерческого освоения высоких технологий.
Для того чтобы понять эту изначальную бессмысленность, лучше всего даже не апеллировать к зачатию Сколкова из волевого импульса, обеспеченного любовью бывшего президента Дмитрия Медведева к ИТ и гаджетам, а сравнить российский проект с тем, с чем его постоянно пытаются сравнивать на уровне метафоры, — с Кремниевой долиной. Причём сравнить, не размениваясь на мелочи, а концептуально, на самом высоком уровне обобщения.
Как родилась Кремниевая долина? Третий по величине (после Нью-Йорка и Вашингтона) американский технологический центр появился на свет из корыстного желания коммерческих компаний, специализирующихся в области высоких технологий, снизить свои расходы. Банальное такое и очень здоровое желание. Hewlett-Packard, Eastman Kodak, General Electric, Shokley Semicondactor, Lockheed, а позже и IBM, Intel, Xerox, Cisco, Adobe, AMD, Oracle, Google и Yahoo хотели, чтобы их ключевые структуры территориально находились там, где уже были раньше главные поставщики идей и в конечном итоге гаранты коммерческого успеха высокотехнологичного бизнеса — маститые учёные и их талантливые студенты и аспиранты. То есть бизнес решил разместиться там, где было средоточие научной мысли.
Одним из эпицентров такой мысли в Америке была Калифорния, и уже — предместья Сан-Франциско, потому что рядом находились Стэнфордский университет (60 км от Сан-Франциско, в Пало-Альто), Калифорнийский университет (130 км от Сан-Франциско, в Санта-Крузе), Санта-Кларский университет в (72 км от Сан-Франциско) и Университет штата в Сан-Хосе (77 км от Сан-Франциско).
Концентрация университетской энергии, согласитесь, потрясающая, хотя и не уникальная. В Соединённых Штатах можно навскидку назвать ещё с полдюжины аналогичных мест. Почему же тогда выбор корпоративной Америки пал именно на Кремниевую долину? Вторая причина столь же банальна и разумна, как и первая: роскошный климат! Чудесное средиземноморское тепло, близость океана, восхитительная растительность, солнце чуть ли не круглый год над головой. Это место, где людям хорошо жить, где понравится жить любому вменяемому человеку, которому предложат здесь трудоустройство.
Вот, собственно говоря, и вся «тайна» появления самого знаменитого американского технологического центра. Изначально продукция компаний, размещённых в Кремниевой долине, целиком и полностью делалась на заказ государства. В основном это были полупроводники; затем, когда они качественно подешевели в конце 60-х годов, началась эпоха венчурных инвестиций и массового потребления высокотехнологичной продукции.
Посмотрим теперь на Сколково. Если бы в основе этого проекта лежала здоровая логика, аналогичная Кремниевой долине, на которую российскому аналогу так хочется быть похожим, то технологический центр нужно было бы открывать в месте уже существующей концентрации научной мысли и университетских центров. Первое, что приходит в голову, — Новосибирск, Томск, Санкт-Петербург, Обнинск. Нет, не открыли ни там, ни там, ни там, а — посреди земельных угодий Романа Абрамовича (Алек Лун не был бы американским журналистом, если бы не помянул площадку для гольфа «любимого олигарха Путина», прилегающую вплотную к территории будущего научграда.
Я уж не говорю о том, что выбор места должен был хоть как-то учитывать простую человеческую слабость — желание жить в приятных природных условиях. Где-нибудь под Сочи было бы в самый раз. Но никак не под Москвой, где 300 дней в году холодно, а солнце постоянно скрыто непробиваемой толщей облаков. Кому захочется жить и работать в таком кошмаре?!
Наконец, самое главное и принципиальное отличие, которое как раз и обеспечивает первоначальную бессмысленность инициативы Сколкова. 31 декабря 2009 года тогдашний президент Медведев издал распоряжение № 889-рп «О рабочей группе по разработке проекта создания территориально обособленного комплекса для развития исследований и разработок и коммерциализации их результатов». Из чего следует, что вся идея Сколкова строится на монетизации высоких технологий.
Возникает вопрос: ГДЕ в реалиях России нашего времени можно углядеть пусть даже под электронным микроскопом потребность (кого и чего угодно: государства, общества, коммерческих структур и т. п.) в продукции отечественных высоких технологий?! КОМУ НУЖНА ЭТА ПРОДУКЦИЯ?
Если нет спроса, зачем создавать искусственное предложение? Зачем строить научград, который никому не нужен? Потенциально «Сколково» — это проект, входящий во второй десяток важнейших для страны дел: сначала нужно радикально изменить деловой климат (начиная с законодательства и нормативных баз и заканчивая налогообложением и нормами отношений бизнеса с государством). Затем нужно возродить научную школу, базу, университетское образование — и только потом пытаться отвечать на возникающие ростки спроса предложениями вроде строительства научно-технологических центров, подобных Сколкову. Только в такой последовательности, а не задом наперёд.
В результате мы имеем, что имеем, — химерическую Касталию, живущую в абсолютном отрыве от реальностей, интересов и потребностей страны, целиком и полностью зависящую от воли и капризов власти, кормящуюся с руки власти и — как следствие — вовлечённую во все традиционные ритуальные игры, связанные с распределением финансирования и т. д.
Вот и получается, что напрасно писал свою статью Алек Лун. Можно было смело останавливаться уже на первом же предложении: «С крыши семиэтажного, увитого сеткой и иллюминацией Гиперкуба (первой постройки в Сколкове. — С. Г.) открывается вид на современную Россию — страну, в которой 110 миллиардеров контролируют 35% всего богатства».
Дальше и в самом деле можно не продолжать.