Журнал погодных наблюдений положено заполнять карандашом. Такие записи с годами не выцветают, не растекаются при намокании и не выгорают на солнце. Это сказал начальник одной метеостанции, а уж он-то знает своё дело.
Не то, чтобы я был с ним знаком лично, нет. Прочитал интервью в газете. Печатное слово твёрже устного, доверия к нему больше. И потому я тут же купил в близлежащем гастрономе простенький набор: два карандаша, точилка и резинка. Семьдесят восемь рублей всё удовольствие. То-то Чехов бы удивился.
Последние двадцать лет от руки я пишу только по служебной надобности. А для собственных нужд либо на память надеюсь (зря), либо использую е-письменность. У меня в столе сотня дискет 1.44 хранится. Давно пора выбросить, но руки не доходят. И что-то внутри зудит: не смей!
Есть флешки, винчестеры, а теперь и облачные сейфы. Но я понимаю, что всё это может исчезнуть моментально. Обоснуют запрет на закупку электроники и будут показывать в новостных программах, как бульдозеры давят планшетники и ноутбуки, а флешки мешками в огонь бросают. Или введут суверенный рунет с платным трафиком. По просьбе правообладателей. По рублю за мегабайт. Скачал полуторагигабайтную авишку – плати полторы тысячи рублей. Тут пиратству и конец придёт. А ведь можно и за килобайт по рублю брать! Тогда и книжным флибустьерам наступит чёрная смерть.
Заклинания, что у нас это невозможно, что поломаются и привычки обывателей, и бизнесы предпринимателей – пустое. Никогда привычки обывателей и бизнесы предпринимателей не останавливали от решительных переломов – национализации пивных и парикмахерских, ликвидации мужика и как класс, и как личность, и прочая, и прочая, и прочая, «тому в истории мы тьму примеров слышим». Не утверждаю, что будет именно так. Но какую-то гадость придумают непременно. Во имя человека и на благо человека.
Потому карандаш соединяет прошлое с будущим. Им даже в невесомости можно писать без хлопот. Странно, что в медицине карандаши не в почёте, более того, истории болезни и прочую медицинскую документацию требуют заполнять именно чернилами. Пусть выцветает, растекается и выгорает. А вот если бы карандашом, да больничные листки…
Ладно, у метеорологов свои правила, у нас свои. Сколько я читал жалоб на врачей, мол, прыгнул братан с балкона, ну, ради смеха, какая там высота, шестой этаж, привезли мы его в реанимацию совершенно здоровым, а он взял, да и умер наутро от невнимания алчных хапуг в белых халатах. Повесить, непременно повесить! А часто ли население требует казнить метеорологов? Не часто. Вот что значит карандаш, а пуще – резинка.
И я взялся за резинку. Подчищать историю жизни.
Кем я хотел стать в детстве? Оригинальностью не отличался: космонавтом, и не просто космонавтом, но активным озеленителем Марса. Покрыть Марс садами – яблоневыми, грушевыми, вишнёвыми. Мне и Марс в телескоп виделся вишенкой. Смородину и малину тоже не забыть. Ну, и цветочки всякие, тюльпаны, георгины, гладиолусы. Подсолнухи тоже хороши, и красота, и досуг широких масс трудящихся.
Но как-то не сложилось.
Беру карандаш, резинку и Блокнот Судеб. Аккуратно – будем считать, что аккуратно – стираю неудачные строки и вписываю новые. Нет, не себе. Леониду Ильичу Брежневу. Он охотой увлекался, автомобилями, звездами золотыми, а я ему пристрастие выработаю к звездам небесным. Устрою в отрочестве встречу с Циолковским. Константин Эдуардович порой умел производить впечатление ошеломляющее. Далее. Одного конструктора от автокатастрофы уберегу, другого от пыток. От тюрьмы не сумею, резинки не хватит историю Отечества переписывать, но одного человека от конкретного палача смогу. Ах, да, ещё сделаю так, чтобы Вернер фон Браун попал в плен не к американцам, а к нашим. В принципе ведь могло подобное случиться, была историческая развилка, пусть и случится. И руку фон Браун не сломает, и скрипочку ему подарим трофейную, и с Дунаевским познакомим. Не жалко. Фон Браун нам не помешает. Ах, да, Эйнштейна, Гейзенберга и Тьюринга я тоже переселил в Россию в тридцатые годы. У всех кризис, экономическая катастрофа, а мы каждому кафедру. С перспективой НИИ. Квартирный вопрос – не вопрос, «Дом на набережной» наполовину заселён иностранными специалистами. Не жалуются, я постарался. Каждому в подарок от казны радиоприемник «6НГ-1», пусть знают, что есть такой город – Воронеж. И газеты доставляют на выбор, по одной на квартиру. Хочешь «Таймс», хочешь «NZZ», а иные выписывают и чешскую «Национальную политику». С опозданием на сутки, но это не страшно.
А люди труда, сумевшие за восемь лет пройти путь от идеи до реализации в металле атомного подводного крейсера «Акула», сумели бы построить и большой межпланетный корабль на ядерной тяге. Было бы задание, финансирование, контроль и учёт.
Устроил необходимые предпосылки, и сам трюх-трюх, не в медицинский институт, а в сельскохозяйственный. У нас в Воронеже отличный сельскохозяйственный институт. Дореволюционное здание, когда институты не только считались храмами науки, но и выглядели соответственно. Замечательные учёные. И стану я создавать космические сорта яблонь, груш и клубники. Клубнику – это для космических станций. А что, и замахнёмся! Яблони и груши решил выращивать в индивидуальных тепличках-пирамидках. Деревья-то маленькие, как в приполярье. Под колпак накачать садовую смесь (углекислота, кислород, азот), плеснуть водицы, добавить клубеньковых бактерий, горох прорастить – и собирай урожай. Да, и картошку тоже. И грибы. Марсианские дрожжи. Дрожжами теми кормить пещерных карпов, живущих в тёплых озёрах, омывающих навь-города Марса.
И жизнь началась совсем хорошая.
Написал всё это карандашом (блокнотами меня медпредставители одарили), поставил точку, перечитал и расстроился. Ну что это за привычка такая, личные проблемы решать в мировом масштабе? Если нужна кружка молока, то не у молочницы купить, даже не корову завести, а осуществить всемирное обобществление коров с распределением надоев на справедливых началах. Если папенька высек однажды за попорченную осетровую икру (подумаешь, пару ложек от трехфунтовой банки и отковырнул, она невкусная оказалась, икра, в десять лет-то), то непременно свергнуть царя и опрокинуть весь ненавистный строй, при котором детей секут розгой. А если робок, ленив и тяжёл на подъём, в ход идут Марс, яблони в цвету и счастье всего человечества, но на другой планете и за казённый счёт.
Хоть карандашом пиши, хоть ручкой, хоть вилами по воде. Итог один.