Плюсы системы, при которой главной ценностью является земля, очевидны. Нет смысла в промышленном капитале. Следовательно, не нужно и производить что-либо сверх необходимого. Небольшое, но современное производство не станет уродовать природу. Начнется жизнь, как на страницах Толкина. Или Уэллса, только без морлоков.
Минусы, впрочем, очевидны тоже. Потребуется революционная смена привычек. И сокращение численности населения на несколько миллиардов, всего и заботы. Но ничего невероятного в подобном сценарии нет. Законам физики не противоречит. Законам общества тоже. Мало ли изводили людей ради тех или иных идей?
Если верно утверждение, будто при известном уровне развития технология неотличима от магии, то верно и обратное. Высокую технологию очень легко принять за магию, если, разумеется, развит настолько, что в неё, магию, веришь. Подобная ситуация показана задолго до Артура Кларка: в «Старике Хоттабыче» Лазаря Лагина от одна тысяча тридцать восьмого года почтенный джинн то и дело принимает за своих магических врагов патефоны, автомобили, радиоприемники, дирижабли, резиновые свистульки «уйди-уйди» и тому подобные достижения современной технологии. Сегодня поводов для недоразумений было бы больше: как-никак, а прошло ещё семьдесят шесть лет, появились цифровые фотоаппараты, мобильные телефоны, кино покинуло плоскость и стало объёмным (ну, на первый взгляд), а на далёких планетах и кометах, собирая разведданные, копошатся маленькие умные механизмы.
Мы, в отличие от свежевыпущенного Хоттабыча, знаем, что причиной тому не магия, а наука. Завтра, пожалуй, будем уже не знать, а верить. Что будет послезавтра, можно только гадать, а гадание есть скорее область магии, нежели науки. Единственное, что можно предсказать, это то, что жизнь меняется порой совершенно непредсказуемо.
Кто бы три века назад рискнул предсказать исчезновение такой привычки, как нюхание табака? Нюхали ведь, и нюхали с упоением. Мастеровые изготавливали и сам нюхательный табак, и всякого рода табакерки, от заурядных до весьма ценных. Можно сказать, произведений искусства. Государь, бывало, подумает-подумает, да и наградит верного подданного табакеркою в пятьсот рублей. А теперь и табак нюхают редко, и табакерки современные в качестве наград не употребляют. Помнят Павла Петровича Романова.
Изменилось общество. Даже обладание вещами утратило былую значимость. Не полностью, нет, но сегодня даже у среднего обывателя во владении столько вещей, что он часто забывает, где какая у него лежит. И каких вещей только у него нет! Авторучек по полдюжины имеет. Курток замшевых три, магнитофонов импортных, опять же, несколько. Что магнитофоны, когда от автомобилей с трудом уворачиваешься: и во дворах они, и на тротуарах, а уж на проезжей части просто не протолкнуться. Если во время старика Хоттабыча десять километров по Москве можно было проехать минут за пятнадцать, то сегодня такой результат обеспечить способна разве что магия. И это означает, что вещь, как статусная величина, день ото дня утрачивает позиции. Кого сегодня удивишь часами, мотоциклом или джинсами? При всех издержках и недочётах последние годы есть золотые годы потребления. Не думаю, что годы растянутся на век, на век текущего благоденствия не хватит. Пользуйтесь, пока есть возможности. Ешьте вилкой, читайте, смотрите и слушайте, что пожелаете, говорите хоть с Австралией и носите однодневные контактные линзы. Можно.
И при всем при том для большинства людей нет различия, магия управляет смартфоном или технология. Не всё ли нам равно? О физических процессах, благодаря которым работают гаджеты, большинство имеет настолько смутные представления, что не будет особым преувеличением сказать, что этих представлений вовсе нет, или они представляют собой набор слов, мало чем отличимых от заклинаний: «электричество», «радиоволны», «гигагерцы». И потому вздумай вдруг одна часть человечества лишить другую часть планшетников, смартфонов, интернета и часов, смогут они это сделать без особого труда. Достаточно лишь прекратить распространение новых предметов, а старые через год, два, пять, много двадцать пять лет станут диковинкой, а через сто двадцать пять лет – сказкой вроде ковра-самолёта, семимильных лаптей или шапки-невидимки.
За развитием технологий стали как-то забывать о развитии общественных отношений. А они, общественные отношения, никуда не исчезли. Свобода, равенство и братство неизбежно уступают место новым феноменам, которые, как водится, часто есть хорошо забытое старое.
Недавно в одном из российских изданий была опубликована статья-рекомендация, как правильно увольнять прислугу. И несколько дней статью эту обсуждали не то, чтобы очень уж бурно, но всё-таки оживлённо. Обсуждали не по сути написанного, верны рекомендации или нет. Волновал сам факт фиксации существующего положения. Гласное признание того, что в России классовое общество. Что есть господа с одной стороны, и есть слуги с другой.
Отвыкли в двадцатом веке говорить о слугах, напротив, в язык вошли выражения «у нас слуг нет!» и им подобные. Слуги, конечно, были. Равно как и господа. Но и те, и другие в советские годы вслух произносить этого стыдились. И оттого и слуги были как бы не вполне слуги, и господа не то, чтобы до конца господа.
Теперь признали. Уже хорошо. Полагаю, поняли, что слуги у нас не очень, чтобы очень. Того же разлива, что и врачи, учителя, полицейские, распространители бесплатных газет и прочее население. С той же школой, с тем же образом мыслей. Но, поскольку служба их востребована не малоимущим населением, а сливками общества, ожидаются изменения. Ведь именно хорошие слуги станут в ближайшем будущем статусными символами. По слугам, а не по автомобилям, можно будет отличить выскочку, скоробогача на неполное поколение, от подлинного хозяина жизни.
И потому в обществе, где ценностью является не бумажки и даже не золото, а земля и только земля, как и во все времена, будут а) хозяева, б) слуги и в) все остальные. Но, в отличие от прежних веков, судьба последних неясна. Не требуются десятки миллионов крестьян для обработки российской земли, рубки леса, заготовки грибов или плетения лаптей. Следовательно, помещику не нужны тысячи душ. Разве из человеколюбия. Да и добыча нефти, о которой последние двадцать лет только и говорят, скорее есть дурная привычка, нежели жизненная потребность. Вроде нюхательного табака. Если её, нефть, будут расходовать исключительно господа и исключительно ради личной пользы, в отсутствии индустриального общества объём добычи можно сократить во много раз. Тек зачем тридцать миллионов нефтяников и газовщиков? Хватит и пары тысяч. Армия? Полк пожизненных бойцов в экзоскелетах плюс батальон дронов («драконов»?) стоят миллиона взбунтовавшихся мужиков с косами и вилами, для которых военторги закрыты навсегда.
В число эксплуатируемых ещё нужно попасть. И никаких морлоков. С чего бы это вдруг? Слуги будут жить в комфорте, сравнимом с комфортом господ. Большинству же населения предстоит превратиться в аналог пояса Койпера. Ни Солнцу, ни планетам этот пояс не нужен. Вращаетесь где-то на периферии системы, и вращайтесь. Лишь бы орбиты не пересекались.
Правда, люди не планетоиды. Хотят есть. И потому, в зависимости от принятой идеологии, они могут содержаться в относительно пристойных условиях, а могут быть рассеяны по оврагам, горам и прочим неудобьям, то есть землям, не имеющим в настоящий момент хозяйственного значения, с напутствием «живите, как сумеете, и чтобы на глаза не показывались». Если же хозяйственное значение вдруг возникнет, например, в оврагах захотят выращивать стручковую хлореллу (помимо урожая ещё и укрепляющую стены оврага, а со временем и вовсе ликвидирующую его), как их, овраги, тут же очистят от нежелательных обитателей.
Иногда я думаю, что мы и сегодня живем по схеме «господа, слуги и все остальные», просто в мягком варианте. И тому, кому довелось родиться среди всех остальных, очень трудно пробиться не только в господа, но и в слуги. Поскольку общество не только классовое, но и кастовое. Родился никем – никем и останешься. Только в мягком варианте тебя и ликвидировать будут мягко. Например, закрытием больниц в целях оптимизации населения. Или школ. Пора бы законодательно оформить то, о чём всем известно, но говорить как-то не принято (как и о слугах). Что школы (и больницы) не случайно разные, что они и должны быть разными, даже если бы страна купалась в деньгах. Нужны три вида школ. Одни школы для господ. Другие для слуг – здесь учиться труднее всего, слишком предметы важные. И, наконец, основная масса – школы для остальных. Школы, где бы немного учили божественному, немного – истории в её сегодняшней редакции. Умению складывать и вычитать в пределах двадцати. Читать короткий текст большими печатными буквами («Не влезай – убьёт!). Пение тоже не стоит забывать. Господам может понравиться: едешь по своей (заметьте – по своей!) земле, а девки хором озорные частушки поют. Или мужики с горы «Вечерний звон» затянут.
Красиво ведь!