Наверное, самым очевидным символом минувшей индустриальной эпохи был автомобиль. Самобеглая коляска Даймлера и Бенца обрела массовость в Новом Свете. И овеществилась эта массовость в легковушке Ford Model T, собранной 27 сентября 1908 года на заводе Пикетт в городе Детройте (штат Мичиган).
Ford Model T стал явлением не только техническим (не какая-то малолитражка, а вполне солидное изделие с двигателем 2,9 литра), но и социальным. Такой его сделала цена: она была изначально на уровне 850 долларов (при средней зарплате в районе 100 долларов в месяц), а после перехода к конвейерной сборке снизилась до 350 «зелёных». На это наложилась политика самого Генри Форда. Нуждаясь в массовом рынке (ведь в перспективе была конвейерная сборка), он установил своим работникам (даже невысокой, «конвейерной» квалификации) довольно солидную зарплату — около пяти долларов в день. Она вошла в песни негритянского Юга, где счастье стало ассоциироваться с покиданием родного Хлопкового пояса и устройством на завод к «мистеру Форду». И — самое главное — такая зарплата позволяла индустриальным рабочим, blue collar, покупать собственные изделия. Совершенно иная модель организации бизнеса и социума, чем, скажем, в Италии, где работники завода дорогущих спорткаров приезжают к проходным на скутерах.
И неслучайным стало место, где появилась на свет первая Tin Lizzie. Detroit, писавшийся на русских картах позапрошлого века как Детруа, на французский манер, обладал массой преимуществ с точки зрения индустриальной эпохи. Река Детройт, звавшаяся «Дарданеллами Нового Света», образовывала здесь превосходную гавань, с начала восемнадцатого века последовательно принадлежавшую французам, англичанам, американцам… Здесь к концу позапрошлого столетия сходилась дюжина железных дорог, которые растаскивали по сухопутью грузы, доставлявшиеся пароходами (в 1907 году — 71 226 895 тонн фрахта). Город уже тогда имел развитую сеть общественного транспорта — конных, паровых и электрических городских железных дорог. Быстро росло население: прибывало из Старого Света, приходило из сельских районов самих США (в 1880 году – 116 340 человек, в 1890-м — 206 876, в 1900-м — 285 704, в 1910-м — 465 766).
Полсотни народных школ занимались его обучением, что позволяло получать квалифицированные кадры, бывшие при этом достаточно работящими (сказывалось сельское происхождение, привычка к труду от зари до зари). На этой почве интенсивно росла промышленность. Объявленный для уплаты налога доход всех бизнесов в целом в 1892 году составил $184 229 130, с него уплачено подоходного налога 16 мегабаксов: эффективная ставка, как мы видим, меньше десяти процентов… В 1900 году одна промышленность принесла $100 892 838. К 1906 году — рост до $180 млн. Именно на таком фоне в городе площадью в 41 квадратную милю стартовала массовая автомобилизация США. Там и поныне находятся штаб-квартиры «Большой тройки» автомобилестроителей — General Motors, Ford, Chrysler… Население Детройта стремительно росло. 993 678 в 1920-м. 1 568 662 в 1930-м. 1 849 568 в 1950-м. Четвёртый по численности город одной из двух сверхдержав.
А сегодня Детройт объявляет о банкротстве. Долг в $18 млрд муниципалитету обслуживать не под силу… (А в ближайшее время, как ожидается, он прыгнет до двадцати гигабаксов.) Держатели акций коварно отказываются списать 90% долга, чего очень бы хотелось муниципальному менеджменту. Так что на прошлой неделе федеральным властям США подано прошение о банкротстве. То бишь — о списании долгов. Городу назначен кризисный управляющий Кевин Орр.
Забавно, не правда ли? Казалось бы, сплошная история успеха. Никаких коммунистических экспериментов — чисто рыночная экономика. Демократия и политкорректность. А автомобильная столица единственной мегадержавы мира (Китай не достиг еще былого статуса СССР) стала по численности 13-м городом США и не способная справляться со своими обязательствами. И — набита разваливающимися зданиями, ненужными сократившемуся до 700 тысяч (уровень примерно Первой мировой) населению. Комментаторы пишут лишь о вторичных причинах (финансы, менеджмент), оставляя за кадром главные вопросы — технологии и её влияния на социум и город.
Почему расцвел Детройт? Часть факторов (географических и экономических) мы перечислили ранее. Назовём же и фактор технологический — конвейер. Массовое производство. Тогда как германские автомобили были плодом искусства, восходящего к средневековым цехам. Требовали квалифицированного ручного труда.
Форд, введя систему гениального инженера Фредерика Уинслоу Тейлора, расчленил былое мастерство на элементарные операции, обучение каждой из которых было предельно непродолжительным.
А прирост производительности труда дал возможность платить работникам столько, что они становились покупателями собственной продукции. Автокалитический процесс, положительная обратная связь… Протекающие ровно до исчерпания какого-либо ресурса. (Ну, как лесной пожар бушует, пока не выгорит…) А тут присутствовало еще и несколько связей отрицательных. Насыщение страны автомобилями породило феномен пригородов-сабурбов, в собственные дома которых устремился средний класс. Уже в пятидесятые население Детройта начало падать — и одновременно снижалось его качество. Уезжали инженеры и квалифицированные рабочие. Трудолюбивые крестьяне кончились и в Европе, и на Среднем Западе. Прибывавшие же выходцы из негритянских местечек Старого Юга уже попробовали социальных пособий Трумэна и были настроены не столько крутить гайки, сколько потреблять… А появление массовых технологий заметно снизило к этому времени нужду в низкоквалифицированном труде (стоимость которого взлетала благодаря профсоюзам до небес).
«Москвич-400» был под краской покрыт оловом, с помощью которого скрывали погрешности штамповки. Ныне нужды в этом нет: цинкованный лист штампуется очень чистенько, всё больше применяются пластмассы. Массовые технологии металлообработки заменяют резание. Подоспели роботизация да перенос производства в страны с более дешёвой рабочей силой. Очень символично заявление General Motors о том, что банкротство Детройта не повлияет на её работу: это же штаб глобальной корпорации; надо полагать, ИТ-коммуникации для неё много важней, чем соседствующие заводы. Детройту долго везло: в США очень много денег, которые надо во что-то вкладывать. Вот пенсионные фонды и вкладывали в бумаги Детройта, из которых скажем, платились пенсии бывшим муниципальным служащим. Обратим внимание: деньги не шли в производство, а возводили финансовую пирамиду… И из этого надо извлечь урок (янки со своими проблемами сами разберутся): индустриальные города, о возрождении которых грезит заметная часть населения, ушли в прошлое — туда же, где и уютные вечера у костра в пещере…
А вот технологии современные, информационной эпохи. И вот их географическое олицетворение — Кремниевая долина (которую некоторые политики зовут Силиконовой; Фрейд нашёл бы в этом Vorsprache). Созданная там микросхема — апогей индустриальной эры, предельный случай массового производства (и не упомнить, сколько нынче вентилей на кристалле) и старт эпохи информационной. И на вершине могущества, в 1990-х, Кремниевая долина рисовала совсем иную модель общества, чем та, что формировали индустриальные методы Форда. На вершине — предприниматели, которыми часто становились творцы новых технологий.
Дальше — очень квалифицированные специалисты. И те и другие жили на вершинах холмов. А где-то внизу, у магистралей, проживал «младший обслуживающий персонал», уборщицы и упаковщики. Массовых рабочих не было. Не было им места в техпроцессе. Наладчики — ближе к инженерам (заокеанским, хорошо оплачиваемым, отродясь не собиравшими помидоры вместе с мексиканцами). Зато доход домохозяйства перед кризисом 2008 года — 76 килобаксов в год, много выше, чем в среднем по США. Правда, высокие калифорнийские налоги (нужные для солидной финансовой поддержки матерей-одиночек из майнорити) выдавливают ныне бизнес из Кремниевой долины. Всё больше знакомых оказываются в Пустынных и Горных штатах, в Штате Одинокой Звезды. (Вспомним, по какой ставке облагался бизнес перед началом бизнеса Форда…) Правда, до проблем Детройта Кремниевой долине далеко: всё же там больше четверти занятых трудятся в ИТ, а местные бюджеты от слишком большого числа нахлебников защищает структура собственности: дорого купить или арендовать дом; не проделаешь это, чтобы сесть на шею муниципалитету.
Проблемы у Долины иные — власти США, щедро раздающие визы беженцам (не забывающим отплатить за это на Бостонском марафоне) и легализующие нелегалов, почему-то ограничивают их получение квалифицированными специалистами. Так что если с 1995 по 2005 год доля компаний Силиконовой долины, имеющих как минимум одного учредителя или соучредителя-иммигранта, составляла 52%, то в октябре 2012-го она приближалась к 44%… (Тут сказывается и уровень налогов. В США в целом падение было с 25,3% до 24,3%; эти цифры пригодятся тем из читателей, кто начнёт размышлять, где открыть стартап: скажем, Канада предоставляет несопоставимо лучшие условия, прямой путь к получению гражданства…)
А вывод прост. Технология определяет лицо социумов и городов, но и проблемы общества способны повлиять на деятельность самых высокотехнологических компаний. Политики же вполне демократических стран только загоняют эти проблемы вглубь, так что решения от них вряд ли стоит ждать.
Примечание. При написании колонки использовался планшет, на котором листались старые энциклопедии…