В журнале TIME вышла статья «CEO 2023 года: Сэм Альтман» о человеке, который смог поднять OpenAI с их ChatGPT на лавры главного мирового стартапа. В благодарность его уволили со скандалом, а он триумфально вернулся. В статье приводим цитаты людей, которые хорошо знают его лично. Это сотрудники OpenAI, несколько топ-менеджеров и тех, кто тесно сотрудничал с ним на протяжении многих лет. Вырисовывается сложный, но не самый позитивный образ гениального человека.
Хороший парень или злой гений
Прошел ровно год с тех пор, как OpenAI выпустила ChatGPT, самый быстро принятый технологический продукт в истории. Влияние чатбота и его преемника, GPT-4, было преобразующим как для компании, так и для всего мира. OpenAI изначально была некоммерческой исследовательской лабораторией, которая занималась созданием искусственного интеллекта на благо человечества. Теперь она превратилась в «корабль» стоимостью 80 млрд долл., а Альтман стал одним из самых влиятельных и почитаемых руководителей в мире и ведущим пророком технологической революции.
Те, кто его знают, описывают Альтмана как приветливого, блестящего, необычайно целеустремленного человека, умеющего сплотить инвесторов и исследователей вокруг своей идеи создания ИИ общего назначения на благо всего общества.
Но четыре человека, работавшие с Альтманом на протяжении многих лет, также говорят, что он может быть скользким, а порой и вводит в заблуждение, обманывает. Еще два человека говорят, что он умеет манипулировать людьми. Они рассматривали такую модель поведения как попытки консолидировать власть.
«Во многих отношениях Сэм действительно хороший парень; он не злой гений. Было бы проще рассказывать эту историю, если бы он был ужасным человеком. Он заботится о миссии, он заботится о других людях, он заботится о человечестве. Но если посмотреть на его поведение, то можно заметить, что он стремится к власти в экстремальных условиях», — говорит один из них.
Бросил Стэнфорд
Сэм Альтман вырос в семье брокера по недвижимости и дерматолога в пригороде Сент-Луиса. Он старший из четырех детей. Как отмечают его знакомые, он был в равной степени занудой и самоуверенным. В 2003 году он поступил в Стэнфорд на факультет компьютерных наук, как раз когда воспоминания о крахе доткомов угасали. В колледже Альтман увлекся покером, который, по его словам, стал для него уроком психологии и риска. К тому времени он уже знал, что хочет стать предпринимателем.
Основал соцсеть
Он бросил учебу через два года, чтобы работать над Loopt, социальной сетью, которую он создал вместе со своим другом Ником Сиво. Loopt вошла в топ-8 компаний, присоединившихся к Y Combinator, известному акселератору стартапов. В 2012 году компанию продали за 43 млн долл., что принесло Альтману 5 млн. долл.
Хотя прибыль была относительно скромной, Альтман узнал нечто важное: «Способ добиться своего — это быть чертовски настойчивым. Все становится лучше только потому, что люди приходят и работают. Никто другой не придет, чтобы спасти положение. Вы просто должны это сделать».
Те, кто его знает, говорят, что у Альтмана есть постоянное чувство долга в решении проблем.
«Как только он узнает о проблеме, он сразу же хочет ее решить», — говорит Малхерин, австралийский инженер-программист.
Стал президентом Y Combinator
«Вы можете выбросить его на парашюте на остров, полный каннибалов, и вернуться через пять лет, а он будет королем», — писал Пол Грэм об Альтмане, когда тому было всего 23 года.
Соучредитель YC Пол Грэм заметил в нем редкое сочетание стратегического таланта, амбиций и упорства. В феврале 2014 года он предложил своему протеже сменить его на посту президента YC.
К тому моменту, когда Альтман принял бразды правления, YC уже выпустила такие «единороги», как Airbnb, Stripe и Dropbox. Но у нового босса было более масштабное видение. Он хотел расширить сферу деятельности YC за пределы программного обеспечения и включить в нее «тяжелые технологии» — стартапы, где успешная инновация может открыть триллионы долларов и изменить мир.
Инвестиции в стартап, который занимается ядерным синтезом
Когда Альтман возглавил YC, он посетил штаб-квартиру стартапа Helion, который занимается ядерным синтезом (Редмонд, штат Вашингтон). Генеральный директор Дэвид Киртли вспоминает, как Альтман явился к нему со стопкой учебников по физике и стал расспрашивать о конструктивных решениях прототипа реактора Helion. Киртли вспоминает, что Альтман был одержим идеей масштабируемости.
Helion стала одной из первых компаний, работающих в сфере тяжелых технологий, присоединившихся к YC. Альтман также выписал личный чек на 9,5 млн долл. и с тех пор перечислил Helion еще 375 млн долл. Это его самая крупная личная инвестиция.
«Я думаю, что такова ответственность капитализма. Вы делаете большие ставки на то, что должно быть сделано», — говорит Альтман.
Инвестиции в процветающее будущее
Стремление Альтмана к синтезу намекает на поразительный размах его амбиций. Он вложил 180 млн долл. в Retro Biosciences, стартап в области долголетия. Он надеется увеличить жизнь людей на 10 здоровых лет. Также он придумал и помог основать Worldcoin, систему биометрической идентификации с криптовалютой, которая собрала сотни миллионов долларов.
Стремление к синтезу и суперинтеллекту — краеугольные камни более справедливого и процветающего будущего, которое он себе представляет.
На вопрос, какое у него видение будущего, Альтман ответил просто: «Изобилие. Вот и все. Если мы получим изобильный интеллект и изобильную энергию, это поможет людям больше, чем все остальное, что я могу придумать».
Несостоявшаяся политическая карьера
Предприниматель был настолько встревожен тем, куда движется Америка при Дональде Трампе, что в 2017 году рассматривал возможность баллотироваться на пост губернатора Калифорнии. Сегодня Альтман преуменьшает значение этой затеи, считая ее «очень легковесной». Но Мэтт Крисилофф, старший помощник Альтмана в то время, говорит, что они потратили 6 месяцев на организацию фокус-групп по всему штату, чтобы помочь разработать политическую платформу.
Альтман опубликовал список из 10 целей, включая снижение стоимости жилья, доступное медобслуживание для всех, налоговую реформу и задачи в области чистой энергетики. В итоге он решил заниматься искусственным интеллектом.
Но он по-прежнему живо интересуется политикой. Убеждения Альтмана сформировались под влиянием теорий политэконома конца XIX века Генри Джорджа, который сочетал веру в силу рыночных стимулов для обеспечения роста благосостояния с презрением к тем, кто спекулирует дефицитными активами, такими как земля, вместо того чтобы вкладывать свой капитал в человеческий прогресс. По его словам, на последних встречах с мировыми лидерами Альтман выступал за введение налога на стоимость земли — классическую георгианскую политику.
Как появилась OpenAI
Альтман начал всерьез задумываться об AGI почти десять лет назад. В то время, по его словам, «это считалось самоубийством для карьеры». Но Альтман завязал разговор с Илоном Маском, который тоже считал, что более умные, чем человек, машины не только неизбежны, но и опасны, если их будут создавать корпорации в погоне за прибылью. Оба опасались, что Google, приобретя в 2014 году ведущую лабораторию по исследованию ИИ DeepMind, останется доминирующим игроком в этой области. Они представили себе некоммерческую лабораторию ИИ, которая могла бы стать этическим противовесом и гарантом, что технология принесет пользу не только акционерам, но и всему человечеству.
Летом 2015 года Альтман разыскал Илью Суцкевера, известного исследователя машинного обучения в Google Brain. Он встретился еще с несколькими персонами из мира ИИ: с главным техническим директором Stripe Грегом Брокманом, с ученым Войцехом Зарембой. Они начали обдумывать идею, как может выглядеть новая лаборатория.
«Монтаж напоминает начало фильма, где вы пытаетесь создать эту разношерстную команду, состоящую из мелких неудачников, чтобы сделать что-то безумное», — говорит Альтман.
OpenAI запустили в декабре 2015 года. У нее было 6 соучредителей: Альтман, Маск, Суцкевер, Брокман, Шульман и Заремба — и 1 млрд долл. пожертвований от таких инвесторов, как Рид Хоффман, Питер Тиль и Джессика Ливингстон.
В первые годы существования OpenAI Альтман оставался президентом YC и участвовал в жизни компании лишь на расстоянии. У OpenAI не было генерального директора; Брокман и Суцкевер были его фактическими руководителями. В офисе на переоборудованной фабрике по производству багажа в Сан-Франциско исследовательская группа Суцкевера бросала идеи в стену, чтобы посмотреть, что прилипнет.
«Это было очень блестящее собрание одних из лучших людей в этой области. В то же время не было ощущения, что все знают, что делают», — говорит Крисилофф.
В 2018 году OpenAI объявила свой устав — набор ценностей, которые кодифицировали ее подход к созданию AGI в интересах человечества. В основе документа лежит противоречие между верой в безопасность и императивом скорости.
«Фундаментальная вера, движущая OpenAI, заключается в том, что эта технология неизбежно будет существовать, поэтому мы должны выиграть гонку по ее созданию, чтобы контролировать условия ее внедрения в общество таким образом, чтобы это было позитивно. Миссия безопасности требует, чтобы вы победили. Если вы не победите, неважно, что вы были хороши», — говорит один из бывших сотрудников.
Альтман оспаривал идею о том, что OpenAI нужно опережать конкурирующие лаборатории, чтобы выполнить свою миссию, но он считал: «Я думаю, что мы больше других заботимся о хорошем результате AGI».
Как OpenAI обогнала всех
Одним из ключевых факторов победы стал Суцкевер. Главный ученый OpenAI почти религиозно верил в нейронные сети — тип алгоритмов искусственного интеллекта, которые поглощают большие объемы данных и могут самостоятельно выявлять основные закономерности. Он считал, что эти сети, хотя и примитивные на тот момент, могут привести к созданию искусственного интеллекта.
«Концепты, паттерны, идеи, события — все они каким-то сложным образом размазаны по данным. Чтобы предсказать, что будет дальше, нейросеть должна каким-то образом осознать эти концепции и то, как они оставляют след. И в этом процессе эти концепции оживают», — рассказывал Суцкевер.
Чтобы придерживаться метода Суцкевера и миссии устава, OpenAI требовались огромные вычислительные мощности. Для этого ей также нужны были деньги. К 2019 году OpenAI собрала лишь 130 млн долл. Маск отказался от участия в организации.
Альтман полагал, что правительство США, с его историей финансирования программы «Аполлон» и Манхэттенского проекта, будет лучшим вариантом. После серии обсуждений он с удивлением обнаружил, что шансы на то, что это произойдет, равны нулю, а «рынок просто должен сделать это до конца».
Опасаясь порочных стимулов, которые могут возникнуть, если инвесторы получат контроль над разработкой AGI, Альтман и руководство компании обсуждали различные структуры и остановились на необычном формате. OpenAI создаст дочернюю компанию с «ограниченной прибылью», которая сможет привлекать средства инвесторов, но будет под управлением некоммерческого совета. Самые первые инвесторы OpenAI подписали документы, в которых говорилось, что они могут получить прибыль, в 100 раз превышающую их вложения, а все суммы, превышающие эту, будут направлены в некоммерческую организацию.
Инвестиции Microsoft
Альтману не потребовалось много времени, чтобы собрать 1 млрд долл. для Microsoft. Сейчас эта сумма выросла до 13 млрд долл. По словам трех бывших сотрудников, реструктуризация компании и сотрудничество с Microsoft существенно изменили облик OpenAI. Работники стали получать акции в качестве стандартной части компенсационного пакета, что, по мнению некоторых людей, оставшихся со времен некоммерческой деятельности, стимулировало их к максимальному увеличению стоимости компании.
Инвестиции Microsoft увеличили способность OpenAI масштабировать свои системы. Еще один прорыв совершила компания Google. Она позволила нейросетям гораздо эффективнее находить закономерности в данных. Исследователи OpenAI начали обучать первые модели из серии GPT (generative pre-trained transformer). С каждой итерацией модели значительно улучшались. GPT-1, обученная на тексте около 7 000 книг, могла просто соединять предложения. GPT-2, обученная на 8 миллионах веб-страниц, могла практически отвечать на вопросы. GPT-3, обученный на сотнях миллиардов слов из интернета, книг и Википедии, могла практически писать стихи.
Уход от идеи открытости и переход на итеративное развертывание
Альтман вспоминает о прорыве в 2019 году, который показал, какие огромные возможности открываются перед ним. Он пришел к выводу, что AGI не только возможен, но и, вероятно, наступит раньше, чем кто-либо из них думал ранее.
«Это было похоже на один из моментов истории науки. Мы знаем что-то новое и собираемся рассказать об этом человечеству», — говорит Альтман.
Осознание этого факта способствовало изменению подхода OpenAI к выпуску своих технологий. К тому времени компания уже отказалась от своего основополагающего принципа открытости, осознав, что открытое использование все более мощного ИИ может быть полезно для преступников и вредно для бизнеса. Создав GPT-2 в 2019 году, компания сначала отказалась публиковать модель, опасаясь, что она может оказать разрушительное воздействие на общественную дискуссию. Но в 2020 году компания решила постепенно распространять свои инструменты среди все большего числа людей. Эта доктрина получила название «итеративное развертывание». Она позволяла OpenAI собирать данные о том, как общество использует ИИ, и создавать в ответ более совершенные механизмы безопасности. Постепенное внедрение технологии, пока она была еще сравнительно сырой, давало людям время адаптироваться к грядущим грандиозным изменениям, которые предвидел Альтман.
Некоторые опасались, что итеративное развертывание ускорит опасную гонку вооружений ИИ, а коммерческие соображения затмевали приоритеты безопасности OpenAI. Несколько человек, считали, что OpenAI отклоняется от своей первоначальной миссии. В 2021 году 7 несогласных сотрудников уволились и основали конкурирующую лабораторию под названием Anthropic, которую возглавил Дарио Амодеи, главный исследователь безопасности OpenAI.
Чего успели добиться за год
Никто в OpenAI не предполагал, что произойдет дальше. Теперь у ChatGPT 100 млн пользователей — порог, на достижение которого у Facebook ушло 4,5 года. Внезапно OpenAI стал самым популярным стартапом в Кремниевой долине. В 2022 году OpenAI принесла 28 млн долл. дохода, а в этом году — 100 млн долл. в месяц. Компания приступила к набору персонала, увеличив штат более чем в 2 раза.
В марте она выполнила план Альтмана и выпустила GPT-4. Новая модель значительно превосходила возможности ChatGPT — в отличие от предшественника, она может описывать содержимое изображения, писать надежный код на всех основных языках программирования и успешно проходить стандартизированные тесты. Миллиарды долларов влились в усилия конкурентов по повторению успехов OpenAI.
«Мы определенно ускорили гонку, если не сказать больше», — говорит Альтман.
Самая безумная неделя в бигтехе
В ноябре 2023 Совет директоров OpenAI увольняет Сэма Альтмана с туманными формулировками. По слухам, одна из причин – культ личности, который образовался вокруг него в OpenAI.
В итоге почти все 770 сотрудников OpenAI подписали открытое письмо, в котором заявили о своем намерении уволиться, если Альтман не будет восстановлен в должности. Та же хитрость, которая делает Альтмана таким талантливым предпринимателем, сделала его грозным противником в противостоянии, способным обеспечить лояльность огромного количества сотрудников компании и не только.
И хотя миссия компании — мощный фактор для работников OpenAI, деньги тоже имеют значение. Почти каждый штатный сотрудник имеет финансовые интересы в успехе OpenAI, включая бывших членов совета директоров Брокмана и Суцкевера. Альтман получал зарплату в 65 тыс. долл. и не имел собственного капитала, кроме косвенных инвестиций через свою долю в YC.
Через неделю после увольнения Альтмана было запланировано предложение о продаже акций OpenAI внешним инвесторам по цене 86 млрд долл. Сотрудники, которые могли заработать миллионы к декабрю, опасались, что эта возможность исчезнет.
«Это беспрецедентный случай в истории, когда компания потенциально сводится к нулю, если все уходят. Неудивительно, что сотрудники объединились перед лицом этой конкретной угрозы», — говорит один из людей, знакомых с ходом обсуждения в совете директоров.
В отличие от сотрудников, трое оставшихся членов совета директоров, которые добились смещения Альтмана, работали в других местах, не имели финансовой доли в компании и не участвовали в ее повседневной деятельности. В отличие от типичного совета директоров коммерческих организаций, принимающих решения на основании квартальных отчетов о прибылях и убытках, цен на акции и заботы об акционерной стоимости, их задача заключалась в том, чтобы убедиться, что компания действует в интересах человечества — миссия, которая в лучшем случае расплывчата, а когда на кону стоят такие большие деньги.
В конце концов, Альтмана вернули на пост генерального директора. Это был триумф руководства OpenAI. За два дня до Дня благодарения сотрудники собрались в штаб-квартире, распивая шампанское. Брокман выложил селфи с десятками сотрудников с подписью: «Мы вернулись».
«Я думаю, что эти события превратили его в политического актера в глазах массовой общественности, каким он не был раньше», — говорит Колсон, исполнительный директор AIPI, который считает, что этот эпизод высветил опасность того, что толерантные к риску технологи принимают решения, которые влияют на всех нас.
Но пока Альтман намерен оставаться ведущим архитектором потенциально меняющей мир технологии.
«Создание сверхразума станет проектом для всего общества. Мы хотели бы быть одними из тех, кто формирует его, но это не будет что-то, что делает одна компания. Он будет гораздо масштабнее, чем какая-либо одна компания. И я думаю, что мы находимся в таком положении, что сможем внести свой вклад, несмотря ни на что. Если только мы действительно не облажаемся», — считает Сэм Альтман.