Читая классиков, не перестаёшь удивляться не столько изяществу слога или замысловатости сюжета, сколько умению видеть будущее. Откровенно говоря, далеко не у всех классиков слог изящен, да и сюжеты, положа руку на сердце, для читателей двадцать первого века не всегда занимательны. Иного классика читать – как колоть сучковатое полено. Застрянет топор, и ни туда, и ни сюда. Имён приводить не стану, у каждого свои предпочтения, но есть, есть медведи в тайге отечественной словесности, на которых с топором идти – почти наверное быть задранным.
Гоголь – классик воздушный. Читать его – как гулять по июльским лугам. Разнотравье, благодать, бабочки летают, и только вечерами издалёка слышится слабое стенание, похожее на волчий вой. Знающие люди говорят, что так кричит добрая птица выпь. Или где-то в болотах поднимается вода.
В «Ревизоре» Гоголь устами Хлестакова рассказывает: «На столе, например, арбуз – в семьсот рублей арбуз». В школе, помнится, на этом примере нам объясняли, что такое гипербола. Семьсот рублей в мои чудесные школьные годы были суммой изрядной, на них можно было купить пианино, хороший мотоцикл или дюжину велосипедов, хотя кому вдруг понадобилась бы целая дюжина велосипедов, представить я не мог.
Но сегодня за семьсот рублей арбуз купишь не в каждом магазине. Изменилась реальность, и что тому причиной, Гоголь, ход истории, всё вместе – у каждого своя версия.
Традиционно считается, что «Ревизор» есть комедия, сюжет которой основан на том, что пустейшего Хлестакова провинциальные чиновники принимают за важного сановника. Но сегодняшний день позволяет считать, что провинциальные чиновники были правы, и важным сановником запросто может стать действительно пустейший человек. Немая сцена у Гоголя вызвана известием, что приехал другой ревизор, настоящий, но вдруг им и был Хлестаков? Да, пустой человек, да, сосулька, да, молоко на губах едва обсохло, но с орденом за заслуги перед императором, «Владимиром» третьей степени или каким-нибудь ещё. Пусть он умеет только фантазировать, обещает завалить отечественные лавки мясом с марсианских пастбищ, для которых куплены особые коровы, которым не нужны ни коровники, ни сено, а сам проиграет космодром заезжему штабс-капитану не корысти ради, а исключительно из азарта. Пусть. Ему простительно. В крайнем случае поедет послом в какую-нибудь страну, где за карточным столом будет играть в вист с английским посланником, французским посланником, немецким посланником и министром иностранных дел страны пребывания. Получается пятеро, хотя в вист играет чётное число игроков, обычно четверо. Кто-то лишний.
Перекличка произведений Гоголя с сегодняшним днем вызывает резонанс, от которого рушатся иллюзии, будто мы изменились, будто ждёт нас жизнь новая и прекрасная. Вряд ли. Так и будут ловкие люди наживаться на мёртвых душах, которые мы, подобно прекраснодушному Манилову, готовы отдать даром, да ещё и взять на себя издержки. А за это нас ещё и хомячками обзывают! Совершенно непонятно, почему. Ведь какая основная черта хомячка? То, что он запасы на зиму делает, причем запасы, заметно превосходящие его потребности. Во времена, когда у нас ещё были замки, то есть колхозы, дети (да и не только дети) искали хомячковые норы, из которых извлекали пять пудов зерна пшеницы или ржи. Так что хомячки, хомяки и хомячищи – это отнюдь не те, кто кипит и плюётся на форумах, это совсем-совсем другие люди. С большими защёчными мешками и домашними запасами в пять пудов, а иногда и больше. Драгоценностей, валюты, шиншиллия.
Хотя есть версия, что хомячок пришёл к нам из Великобритании или США (от «home page», домашней страницы в Интернете), и потому из-за происхождения и наивной веры в силу слова это существо куда вредоноснее, нежели расхититель бюджета, знающий, сколько брать, но и сколько отдавать. Не уверен полностью, но очень может быть, что англосаксонского хомячка на просторах России скоро занесут в книгу. Только не красную, а чёрную. Как подлежащего полному и безусловному искоренению. Ведь недаром главного героя лучшей повести Гоголя (у него все повести лучшие) зовут Хома. Судьба его страшна и печальна.
Ладно, Гоголь гений, но ведь и самые незаметные авторы способны изменить и прошлое, и будущее. С настоящим, правда, получается плохо, но с прошлым и будущим – просто загляденье.
Смотрел я давеча парад, дивился танкам и ракетным установкам, но чувствовал: чего-то не хватает. Потом вспомнил: атомных кротов, описанных, например, в повести Анатолия Ивановича Митрофанова «На десятой планете». Известно ведь, что прежде подкопы составляли немаловажную часть штурма и защиты крепостей. Одни рыли подземный ход, чтобы заложить мину и обрушить крепостную стену или башню, другие рыли контр-ход, чтобы заложить мину и обрушить подземный ход противника. Всё это делалось вручную, тихой сапой, чтобы акустики противника не услышали и не приняли соответствующие меры.
А хорошо бы возродить этот военный приём, но уже на уровне будущих технологий. Атомный крот, то есть машина для прокладки подземных ходов с термоядерным двигателем, будет рыть тоннели со скоростью, скажем, километр в час на глубине в сто метров. Лучше бы десять километров в час на глубине в километр. Проходят по Красной площади таинственные машины, иностранные специалисты в недоумении: что, мол, за диковины? Танки? Не похоже. Может, экскаваторы? Может, отвечаем мы. А через какое-то время в Булонском лесу или на лужайке перед Белым Домом вдруг обнаруживают кротовые кучи, каждая со стог сена средних размеров. Спускаются внутрь, а там капсула в виде бутылки, в бутылке же макет «Мистраля» в масштабе один к тысяче и письмо «Привет из Воронежа». Тут, полагаю, всякие агрессоры призадумаются, как им себя вести. А в мирное время эти кроты будут прокладывать тоннели для междугородних подземных железных дорог, совсем как у Трублаини в «Глубинном пути». Тоже почти забытый автор, а ведь и биография героическая без малейшего преувеличения, и книги попадают в сегодняшний день если не точно, то рикошетом.
«Страшное оружие – рикошет», сказал другой писатель, имя которого затерялось в памяти. Интересно, а если на парад выставить колонну рикошетов, какое это произведёт впечатление?