Вот уже пару лет в западной прессе идёт дискуссия о так называемой эпидемии одиночества. Штука это новая и неприятная сама по себе, но она неприятна вдвойне, если принять во внимание самые свежие факторы. Которые продолжают поступать и обещают не просто ухудшение, а качественное изменение проблемы в новом, нежелательном для человека направлении. Порождены эти факторы цифровой техникой, то есть самым непосредственным образом нас, айтишников, касаются. Так что хорошо бы понимать, чем мы «заболевшим» можем помочь. Но в том и коварство, что мы сами больны и скорее всего — сильнее других, у нас самая запущенная форма… И не нам лечить впору, а нас!
Но давайте по порядку. Эпидемию одиночества называют так потому, что подвержены ей практически все возраста, начиная прямо с совершеннолетия и заканчивая стариками. Опросы, проводимые социологами, рисуют удручающую картину: где четверть, где треть, а где и половина респондентов признаются, что чувствуют себя одинокими хотя бы время от времени, а чуть меньшая доля признаётся в одиночестве постоянном. Быть одиноким, кстати, не обязательно означает быть полностью изолированным от других людей: пребывание на периферии социального круга, где число контактов резко уменьшается, это одиночество тоже.
Почему бывают одинокими старики — понятно: чем человек старше, тем выше вероятность, что живёт он один, что по нескольку дней может ни с кем даже не заговорить. С молодыми сложнее: им главным образом докучает работа (в Японии, например, есть даже специальный термин для мужчины, живущего вдали от семьи по вине профессии). Однако и те и другие должны винить в своих проблемах саму современную среду обитания Homo sapiens, провоцирующую одиночество. В значительной степени — города.
Обзаведясь комфортной отдельной «пещерой», мы сами отгородились от соседей. Для наших первобытных пращуров такой проблемы не существовало: при всём желании член стада не смог бы изолировать себя от соплеменников надолго, и социальные связи его не просто были, а были тесными (он не только пересекался с людьми, как мы с соседями по подъезду, он знал их, а то и состоял в родственных отношениях). В современной среде торжествует приватность, да вот только всё больше людей ей не рады: добровольное уединение незаметно превратилось в уединение вынужденное.
Одиночество — не просто какое-то там неприятное, но глупое ощущение, которое можно игнорировать. Сегодня учёные равняют его по тяжести воздействий на организм с табаком и алкоголем. Твёрдо установлена его физиологическая природа: пусть провоцируется оно извне, следом идёт гормональная буря в мозгу и теле, родственная депрессии. В результате физиологические проблемы перемежаются с когнитивными (рассудочная деятельность угнетена), а поведение становится агрессивным (наследие стадного прошлого: у отбившейся от своих особи срабатывает инстинкт самосохранения). В конечном счёте всё это сокращает жизнь.
И вплоть до недавнего времени ситуация лишь ухудшалась. Чем более технологичной становилась среда нашего обитания, тем больше людей мучилось одиночеством (некоторые социологи констатируют, что за последние десятилетия число чувствующих себя одинокими выросло в разы). Причинно-следственная цепочка ясная: чем эффективней обслуживающая нас техника, тем меньше остаётся поводов контактировать с другим человеческим существом. Почта, например, веками была своеобразным центром социализации: туда приходили в том числе и затем, чтобы перекинуться словечком с соседями. Сегодня она почти сдалась под натиском электронных коммуникаций. Да и телефон, превратившись в смартфон, не просто лишил нас общения с глазу на глаз, а ещё и требует внимания, отвлекает: даже если он просто лежит рядом в то время как люди беседуют, у владельца регулярно возникает потребность его проверить, что негативно сказывается на качестве дискуссии. И так далее, и так далее: через стиральные машины и телевизор до всевозможных цифровых устройств.
Становление феномена «умного» города обещает ещё усугубить проблему. И дело здесь не только в пресловутых роботах вместо людей («роботы» уже встречают нас в «Макдональдсе», например, заменяя кассиров), сколько в том, что, пропитываясь коммуникациями между машинами, город становится более автоматизированным. Он научается работать без людей для людей и требует от человека всё меньше физической активности (не нужно ездить на работу, например, достаточно быть в состоянии меняться информацией). В сумме получаем кошмарный утопический сценарий: мир, построенный для человека, в человеке больше не нуждается — и тем реже один живой человек встречает другого.
Такова картина на текущий момент: безрадостная, не предлагающая даже надежды на улучшение. Однако внезапно проявился ещё один, совершенно новый фактор. Его обнаружили учёные, изучавшие влияние на человека человекоподобных автоматов, машин. Человекоподобность или антропоморфизм рассматривается тут в широком смысле: это не только рисованная с Homo sapiens внешность, но и признаки интеллекта, зачатки личности, манера взаимодействия с пользователем. Так вот оказалось, что если человек, подвергшийся исключению из общества (то есть испытывающий одиночество), имеет дело с антропоморфными продуктами, его поведение заметно меняется. В частности, сокращается потребность в наращивании и демонстрации своих социальных связей, ослабляется готовность участвовать в общественной деятельности.
Не зря исследование это названо «Продукты как друзья». Иначе говоря, человек, пользующийся человекоподобными машинами, начинает вести себя так, будто машины заменили ему живых людей. И с одной стороны это даже хорошо: раз уж «больной одиночеством» мучается, а у нас есть рецепт дешёвого обезболивающего (любая техника дёшева по сравнению с людьми), давайте хотя бы облегчим его страдания! Однако заметьте, как сильно меняет такое лекарство саму проблему.
Если раньше, погружаясь в насыщенную техникой среду, индивид чувствовал себя всё более одиноким, теперь, с появлением человекоподобной техники (а попробуйте-ка назвать современный электронный продукт, не обладающий хотя бы одним из вышеназванных признаков), чем глубже он в неё уходит, тем слабее его потребность в человеческом тепле!
Что в итоге? Вдоволь намучившись со своими руками порождённой проблемой одиночества, мы теперь сами же создали синтетический анальгетик. И обратного пути отсюда уже нет: никто не станет пытаться спасать человека из «лап автоматов», когда можно просто «убаюкать» его в автоматической колыбели…
P.S. Использованы графические работы Gauthler Delecroix, X1kllma.