Будь Ботвинник не шахматистом, а, к примеру, журналистом, какой бы она стала, сегодняшняя журналистика? Такой же, как шахматы, в которых победу куют дома вместе с командой кузнецов-компьютеров?
Если вспомнить недавнюю историю, само создание шахматного гроссмейстера подавалось не как изолированное событие в мире шахмат, напротив, это должно было стать прорывом в познании законов мышления. Широкой публике говорили: если мы научимся создавать искусственного шахматиста-мастера (на гроссмейстеров и не замахивались), то сможем создавать и искусственных журналистов, которые будут писать репортажи на уровне журналистов настоящих (то есть членов Союза журналистов), искусственных писателей на уровне настоящих членов Союза писателей, искусственных художников, композиторов, архитекторов и т.п.
Живость характера и здоровая предприимчивость великого Ботвинника стали причиной того, что он успел раньше («он любил успевать раньше – всегда и во всём»), и первым появился искусственный гроссмейстер. И даже неважно, что программа «Пионер» не сыграла ни одной партии, вернее, это-то как раз и важно: спровоцировать гонку вооружений, то есть создания шахматных программ, а самому сидеть на скамеечке и ждать, посмеиваясь, результатов – это и есть подлинное мастерство. Да и «Пионер», пусть и не играл в шахматы, но обеспечивал своего создателя настолько хорошо, насколько это было возможно в существующих обстоятельствах, а это вам не пешки двигать, это, опять же, и есть подлинное мастерство.
Но если бы так же дружно стали соревноваться (а ведь именно соревновательный дух творит чудеса) в создании кибержурналиста, киберпоэта, страшно вымолвить, киберправителя, где бы мы были сейчас? И были бы вообще? АСУ создавались для управления технологическими процессами на производстве, но если добавить СППР (систему поддержки принятия решений), то вдруг бы решили и управление страной доверить искусственному правителю? Вдруг именно такие замыслы и вынашивал Николай Иванович Ведута, ещё один человек масштаба Леонардо да Винчи? В который раз приходится признавать, что мы ленивы и нелюбопытны, знать не знаем собственных платонов и невтонов, и потому повторяем зады там, где могли бы стать пионерами. Досадно.
Ладно, искусственных журналистов, писателей, музыкантов и врачей покуда не нужно, искусственный правитель – вообще звучит кощунственно. Куда, скажите на милость, девать журналистов, писателей и прочих творческих личностей естественного происхождения? На Пурпурные Поля? Но их ещё создать нужно, Пурпурные Поля, но вдруг получится, как с космодромом «Восточный»: деньги истрачены, а Пурпурных Полей нет? (любопытствующие легко узнают, что это за поля, Интернет ещё доступен).
Но есть, есть рабочие места, где искусственный интеллект необходим сейчас, сегодня, даже вчера. Например, космос. Луноходами управлять можно с Земли: задержка в две с половиной секунды некритична (и то…). С Марсом уже труднее, поэтому движение марсоходов осуществляется по принципу «семь раз отмерь, подумай, и ещё пять раз отмерь». Хорошо, что марсианские пустыни более-менее похожи на земные, и можно предсказать, что там, за поворотом. Но при всей грандиозности марсианских программ километраж не впечатляет. Конечно, и на марсоходах есть некое подобие искусственного интеллекта, но именно подобие. Это не гроссмейстеры, не перворазрядники даже, а новички или чуть выше в табели шахматных или – шире – творческих рангах. На уровне глупой собаки. Умная собака в жару тень ищет, в прохладный день тени избегает, знает, когда следует лаять, а когда стоит затаиться, когда следует выполнять команду хозяина, а когда и не расслышать её. Глупая же придерживается заученных правил. Велено кусать воров, она и кусает, а вдруг это тот вор, который кого нужно вор? Выгонят, и живи, как можешь. Чаю не пей, в ванную комнату не ходи. Впрочем, собакам это и ни к чему.
Так вот, искусственный интеллект для исследования дальнего космоса есть условие обязательное, хотя и не единственное. Подозреваю, что неудачи советских, а потом и российских марсианских программ происходили не из-за плохой техники, а именно из-за глупого ИИ. Да и у остальных стран ИИ недалеко ушёл. Хотя нет, всё-таки далеко.
И тут стоит вернуться к шахматам. Достоин внимания тот факт, что многие творцы шахматных программ теряют интерес к дальнейшему совершенствованию кибергроссмейстеров и покидают Арену. «Рыбка», «Гудини», «Шреддер», не говоря уже о «Чессмастере» (вчера только отыскал старый диск и установил на старый же компьютер) остались в прошлом, хотя были знамениты и популярны. Сергей Марков, создатель наиболее успешной российской коммерческой шахматной программы «SmarThink» (кстати, в ней, по утверждению знающих людей, отчасти используются идеи Михаила Моисеевича Ботвинника), новые версии её сделал бесплатными. Почему? Отчасти потому, что прибыль невелика, а желание, чтобы труд не пропал зря, есть. Пусть шахматисты пользуются даром (последнее слово несёт тройную нагрузку). Действительно, программа интересная. Рекомендую. Однако сегодня программ, способных разгромить даже гроссмейстера, претендующего на звание чемпиона мира, много. Что уж говорить о любителе с рейтингом 2.313, и то в заочных шахматах, то есть вовсю пользующимся помощью этих самых программ. Хотя здесь есть тонкости, доверяй но проверяй. Себе, как стратегу, я доверяю, но проверяю алгеброй на тактические оплошности. Как и тексты спел-чекером на наличие ошибок. Порой соглашаясь, порой нет. Вот почему-то мой спел-чекер не знает слова «голубой». Странно, да?
Но, будучи диванным конспирологом, я подозреваю, что все они – Robert Houdart, Vasik Rajlich, Stefan Meyer-Kahlen, Сергей Марков и другие творцы, доказавшие собственную профпригодность на поприще шахматного программирования, занялись делами более насущными для выживания Земли, возможно – созданием теневого е-правительства. Уж не знаю, в государственном масштабе или планетарном. Сегодня, собственно, и разницы нет: Китай простудился, а лихорадка у всех стран, от Австралии до Японии, у кого поменьше, а кого трясёт так, что чайная ложечка в стакане звенит.
Но скептик, опять же диванный, говорит – вряд ли. Чтобы что-нибудь сделать – бордюры поменять, тротуарную плитку, или больницу закрыть или открыть – нужна личная заинтересованность, а какая у искусственного интереса личность? Дайте мне личность, хочу личность!
Дадут, успокаиваю я скептика в себе. Как говорят в народе, догонят и ещё раз дадут. Или два. Если медленно бежать. Поставят модуль коррупции, который, в отличие от естественного, можно будет строго контролировать. Десять процентов себе, девяносто – проекту, а не наоборот. Интересно, как ИИ эти десять процентов потратит.
В шестидесятые годы бытовало мнение, что для создания искусственного интеллекта нужны ЭВМ с производительностью в миллиард операций за секунду. Сейчас ясно – маловато. А триллиона – хватит? А квадриллиона? Или, быть может, дело не в производительности? Операции не те? Операторы?
В семидесятые годы один шахматный мастер грозился что-то несъедобное съесть, то ли шляпу, то ли газету, если компьютер его обыграет.
Сегодня народ стал осторожнее. Или шляпы подорожали. Съесть-то я съем, но не газету, а чебурек из ближайшего ларька, если в ближайшие двадцать пять лет появится Искусственный Интеллект, способный написать рассказ на уровне члена Союза Писателей.
Тут, как с ишаком: либо чебуреки пропадут, либо рассказы перестанут писать. Вообще.