В начале прошлого века Артур Конан Дойль в изящнейшем эссе о литературе «За волшебной дверью» удивлялся тому, что «…великие мастера прошлого искали свои модели на постоялых дворах, например святых Себастьянов, когда буквально на их глазах Колумб открывал Америку». Сегодня же ничуть ни меньшего удивления достойны те вопросы, которые обсуждают политики богатейших стран планеты, собравшиеся на саммит в Баварии.
Ну, война на Юго-Востоке Украины… А что – десятью или двадцатью годами раньше не было понятно, чем обернутся попытки строительства национальных государств в веке глобализации, к чему приведет перетаскивание в двадцать первый век идеологии Вестфальского мира? Ну, экономический кризис в Греции… А что, опытные в рыночной экономике, высокообразованные и высокооплачиваемые банкиры, ссужая деньги под хороший процент, не понимали, что их никогда не вернут? Или им ¬ и банкирам раньше, и политикам теперь, было плевать на результат, а важен лишь процесс…
«Скучно, девушки!» – как говорил в таких случаях некогда культовый, но неизвестной современной молодежи литературный герой. К счастью известные деятели информационных технологий и цифровой экономики оказываются более проницательными и дальновидными, чем политики. И вводят в круг общественного внимания куда более важные и интересные проблемы – как это сделано сейчас с открытым письмом Open Letter on the Digital Economy (список «подписантов есть по ссылке».
Среди тех, кто подписал это письмо есть авторы технолого-экономического бестселлера этого года – The Second Machine Age: Work, Progress, and Prosperity in a Time of Brilliant Technologies. – Энди Мак-Эфи и Эрик Брайнджолфсон из Массачусетского Технологического. Авторы, убедительно показывающие, что переживаемая в настоящее время человечеством технологическая «цифровая» революция сравнима лишь с «аграрно-неолитической» и «первой промышленной» революциями. И вот эти специалисты первыми подписывают документ, который иначе чем алармистским не назовешь.
Причем их тревога исходит из одной, вполне конкретной и технологически очень успешной страны. Ну, вот перманентный российский вопрос «Что делать?», и регулярный ответ на него «Пора валить!». И если патриот-почвенник, слыша это и бормоча «Кого?», проверяет пальцем пружину магазина акмоида и ногтем заточку купленного в хозмаге чухонского топора, то у либералов-космополитов возникает следующий вопрос – «А куда?». И слова «Америка» произносятся тут с мечтательным придыханием, примерно как местные мыши в мультфильме девяностых мечтали о заокеанской стране, где нет ни одного кота, а мостовые сделаны из сыра…
А авторы Open Letter on the Digital Economy исходят не из сладких грез, но из экономической реальности этой самой Америки, страны, безусловно, самой технологически развитой и находящейся на вершине Мир-экономики (о чем автор склонен постоянно повторять). И реальность эта видится им – несмотря на все успехи цифровой экономики – достаточно тревожной. Да, доктор Watson диагностирует и лечит легочную онкологию лучше белковых врачей (если у вас есть приличная медстраховка…), а машины неплохо паркуются сами (если у вас хватает денег на эту опцию…).
Но вот в этом-то и состоит проблема. В деньгах… Как говорят авторы письма, начиная с 2000 года, в эпоху бурного развития цифровой экономики, крайне мало американских семей хоть на сколько-нибудь увеличили свои доходы. А доля зарплат в валовом внутреннем продукте США за этот период заметно сократилось. Богатые стали богаче, а беднее стали… Нет, даже и не бедные! Помните такой мифический средний класс, которым у нас так долго и успешно морочили публике голову и молодые реформаторы, и псевдоопозиционная партия люмпен-интеллигенции?
Так вот, American middle class реально существовал и реально строил современные Соединенные Штаты. Но сегодня – как говорят авторы открытого письма – от этого слова осталась одна лишь пустая оболочка, лишенная существенного содержания. И виной в этом не заговор рептилоидов с планеты Нибиру, но сами технологические перемены. Развитие цифровых коммуникаций и дешевых глобальных перевозок позволили вывести производства в страны с более дешевой рабочей силой. Туда же – на аутсорсинг – отправилась и значительная часть если и не интеллектуального, но конторского труда.
И это ни чья-то злая воля, но неумолимое следствие вполне объективного развития технологий. Которое позволяет суммарно получать все больше и больше благ. Только вот беда – блага эти распределены очень и очень неравномерно («the benefits of this technological surge have been very uneven.»). И в этом состоит радикальное отличие второй промышленной революции от первой. Век пара и электричества обеспечивал постоянный рост спроса на труд, хорошо оплачиваемый при наличии квалификации. А сегодня ничего похожего не происходит…
Ну, американские авторы не считают нужным приводить иллюстрации к этим словам. Для тех, кто живет в их среде все и так понятно. Мы же поясним, что в Лондоне, цитадели первой промышленной революции, бездетная семья инженера и врача нынче считает удачей, если может позволить себе домик, в котором в начале века жил механик из доков с неработающей женой и выводком детей. Ну а компания финансистов из банков Эдинбурга (мальчикам и девочкам хорошо за тридцать…) обитает в квартире, которую лет девяносто назад занимал врач (нет-нет, никакой шведской семейки, обычная коммуналка…).
Ну, дальше авторы Открытого письма… выступают против широко распространенного мнения, что «роботы – интересный, кстати, эвфемизм для тех, кто месяц собирает смартфоны за дневную получку заворачивателя котлет в булки – едят наши рабочие места», и уверяют общественность что ситуацию можно достаточно быстро изменить в благом направлении. Для этого только надо необходимо приложить некоторые усилия в трех направлениях, которые, правда, ранжированы довольно странно…
Почему-то авторы письма, хоть и признают, что не имеют ответов на все вопросы, ставят на последнее место A Research Agenda for the Digital Economy, Программу исследований в области цифровой экономики. Самым интересным в ней, пожалуй, является то, что предлагается создать более адекватный показатель состояния экономики, чем ВВП. Невозможно управлять тем, что невозможно измерить – а современные экономические индикаторы изрядно лукавы, обслуживают лишь интересы истэблишмента (ну, почитайте официальных экономистов, а потом зайдите в магазин или на рынок…).
Все остальное – ну, например, призывы посчитать, а где нынче изобилуют вакансии, а где, наоборот, избыточная рабочая сила – вызывают ощущение, что на белый свет вырвались лемуры Госплана (мы, в Третьем Риме, должны помнить, что лемурами квириты звали зловредные тени тех усопших, над которыми не были исполнены надлежащие обряды). Ну а упоминание в повестке исследований налоговых льгот и субсидирования заработной платы заставляет вспомнить самого великого оратора Марка Туллия Цицерона, который еще в незапамятные времена, несмотря на хрупкое здоровье, очень ловко умел «пилить» сицилийскую хлебную казну…
Содержащиеся еще в одном сопутствующем документе, A Set of Public Policy Recommendations, советы политикам обеспечить граждан США первоклассным и общедоступным образованием, равно как и дорогами мирового класса (World-class roads – они тоже дорогами недовольны…), также производят впечатление довольно демагогической агитации «за все хорошее». Хорошее образование в Америке крайне дорого, да и объективная дисперсия способностей, описанная в блестящей книге Р.Херрнстайна и Ч.Мюррея The Bell Curve: Intelligence and Class Structure in American Life, исключает массовость приличного образования.
В сухом остатке этого документа лишь призыв к продвижению высокотехнологичных американских товаров на все мировые рынки, чтобы экономика США могла получать максимальные доходы. Именно в этом состоит главная суть политических рекомендаций – все остальное лишь политкорректное пустословие.
Так что можно резюмировать следующее. Специалисты в цифровой экономике ощущают, что даже самая развитая и могущественная страна в новой технологической эпохе не может жить по-прежнему. Они признают, что неравномерность распределения благ, дарованных цифровой революцией, чревато в самом ближайшем будущем социальными катаклизмами, и ищут способ избежать их, или хотя бы минимизировать неприятные последствия. В других же странах, видимо, надеются на традиционный «авось»…