Игровые шахматные программы постепенно становятся «вещью в себе». Желающих играть с программами, отдаваясь приятному времяпрепровождению, не так и много. Всё равно что прыгать с трамплина без лыж: короткий полёт и безжалостное приземление. У девяноста девяти игроков из ста нет шансов и против программ, созданных в прошлом веке. А уж против современных — у девятисот девяноста девяти тысяч девятисот девяноста девяти из миллиона. Да и у одного из миллиона их, шансов победить программу в матче хотя бы из шести партий, немного. Даже если этот миллионный — чемпион мира.
Однако шахматные программы всё появляются и появляются. Новые версии известных, родившихся в прошлом веке, и просто новые. Есть предложение — есть и спрос. Кому они нужны? Прежде всего амбициозным игрокам, сражающимся за шахматную корону. Программный анализ дебютов — важная часть предматчевой и предтурнирной подготовки. И потому первые двадцать, а то и тридцать ходов есть воспроизведение по памяти того, что наработала программа в ходе многочасового анализа. Воспроизвели — и начинают прикидывать: предложить ничью сразу — или поиграть? Вдруг соперник утомится и где-нибудь зевнёт?
Вторая группа — игроки попроще. Они анализируют собственные партии постфактум: ага, тут мне нужно было отдать коня, и тогда я мог поставить мат в одиннадцать ходов. Польза от подобного анализа бывает не всегда: поди найди за доской этот одиннадцатиходовый мат, да ещё в условиях цейтнота. А конь, он всегда конь, добровольно отдавать жалко. В колхоз шли — рыдали по коню, так ведь шахматы не колхоз.
Ещё есть любители заочной игры, которые черновую работу передоверяют программам, себе оставляя главное: выбрать ход из двух–трёх предложенных и отослать его сопернику.
Наконец, большинство, которое устанавливает программу на свой компьютер только потому, что есть такая возможность. Сами-то они играют с людьми, на игровых серверах, а шахматная программа идёт приложением к клиенту.
В общем, возможны варианты спроса.
А предложение — что предложение… Разным бывает предложение.
Есть программы, авторы которых стараются защитить свой труд от несанкционированного (читай — бесплатного) использования. Если и удалось защиту взломать, всегда остаётся сомнение, в полную ли силу работает продукт — или халтурит через ход. Примером подобной программы является Houdini (автор — Robert Houdart). Недавно вышла четвёртая версия. Число активаций программы — в случае переустановки операционной системы, например, — ограничено, ключ следует получить у автора. Если честно, я не понимаю людей, пользующихся взломанной программой. Цена её — шестьдесят евро, владельцам предыдущих версий скидка… Не должен шахматный профессионал экономить шестьдесят евро на рабочем инструменте. Другое дело те, кому движок — так… ни для кого, ни для чего. Просто чтобы быть не хуже других. Впрочем, каждый проводит собственную экономическую политику — и далеко не всегда она зависит от размеров бюджета.
Другие тоже продают программы, но защит не ставят, считая это делом пустым. Видно, исходят как раз из вышеприведённого соображения: серьёзный шахматист пятидесяти–шестидесяти евро не пожалеет, а несерьёзному эта программа просто не нужна, и платить он за неё не станет, по крайней мере покуда не перейдёт в категорию серьёзных. А переходу владение программой может и поспособствовать. Сильнейшей из подобных программ сегодня является Komodo; её основной разработчик Don Dailey выпустил последнюю, шестую версию, за несколько дней до собственной смерти (которую он предвидел, поскольку длительно и тяжело болел). Драматическая история.
И, наконец, программы бесплатные, зачастую с открытыми исходниками. Пример — StockFish, создатели Tord Romstad, Marco Costalba и Joona Kiiski. Бери кто хочет! Пользуйся! Развлекайся! Последний официальный релиз — StockFish DD, памяти Don Dailey.
Все три программы примерно равны по шахматной силе. Десятки добровольных испытателей организуют на собственных машинах турниры и матчи, но ни одна из программ не показала достоверного превосходства над другой, разница укладывается в пределы погрешности. Потому у потребителя есть выбор: купить «защищённую» коммерческую программу (кавычки не случайны), купить просто коммерческую программу или установить бесплатную. Вот бы так с продуктами физиологическими: есть водка с серийным номером и голографической этикеткой, есть просто водка в оригинальной бутылке, а есть совершенно бесплатная водка, тоже из спирта «альфа» и тоже в хорошей бутылке. В чью пользу сделал бы выбор народ? Хотя есть ведь и такие критерии, как элитарность, недоступность для большинства, опознавательный знак положения в обществе; их тоже следует учитывать. Но всё же, всё же… Жаль, что с овеществлением общеупотребительных продуктов дело отстаёт, в отличие от продуктов программных.
Но меня больше интересуют мотивы творцов, нежели потребителей. Чем руководствуется человек, приступая к созданию чего-то нового, допрежь небывалого? Пусть не полностью нового, но с новизной подлинной, сомнений не вызывающей? Какова мотивация народного творчества? Под народным я подразумеваю не безымянную массу, а людей, в общем-то, близких нам. Тех, что ходят по улицам, платят, когда приходится, налоги, едят обыкновенный хлеб, пьют обыкновенный чай, а порой и обыкновенную водку. Не берусь судить о гениях. Гений есть тень божества, порой тёмная, порой светлая, и в поступках непознаваем настолько, что некоторые в гениев просто не верят. Вот некоторые британцы (а вслед за ними и люди иных стран) не верят в Шекспира. Мол, как мог малообразованный мещанин сочинять такие трагедии? И слов-то подобных он не знал, и чувств подобных не мог испытывать, и где, собственно говоря, черновики, да и беловики пиес?
Всё жду, когда и в Пушкине усомнятся: мол, не мог вертопрах, картёжник и камер-юнкер написать «Бориса Годунова», поскольку и чином не вышел, и чувств государственных не имел, и вообще сомнительного происхождения: то ли эфиоп, то ли и того дальше. Писал поэмы и стихи Николай Первый, но, поскольку положение наследника престола не позволяло ни вольнодумства, ни легкомыслия, прикрылся Пушкиным. Взойдя на трон, тут же вызвал к себе Александра Сергеевича и подтвердил договорённость: я пишу, ты подписываешься. В пользу подобного предположения приведу и непреследование Пушкина по делу декабристов, и постоянные ссуды, выдаваемые казной Пушкину, и синекуру, устроенную Пушкину Николаем, и оплату посмертных долгов — много чего приведу, сознавая, однако, что это лишь игра ума, забава, попытка облечь гения в одежды зауряда. Не для того чтобы понять гения, какое… Для того чтобы понять себя.
Хотя бы попытаться.
(продолжение пишется)