«Et jamais je n’ai senti, si avant, à la fois mon détachement de moi-même et ma présence au monde».
Albert Camus, «Noces à Tipasa»
Сегодня мы поговорим о восхитительном фильме, сочетающем в уникальной гармонии совершенство художественного языка и пафос человеколюбия, почти неслыханный и невиданный в западной цивилизации со времен Мигеля де Сервантеса.
За последние 400 лет Запад обогатил мир уникальной кунсткамерой человеческих пороков и мерзостей — от маркиза де Сада до Луи-Фердинана Селина. Западное искусство научило нас справедливо ненавидеть человеческий род, презирать его пороки, возмущаться вероломностью и подлостью нашей собственной природы и в конце концов подсказало путь к обретению внутреннего равновесия: от безнадёжной ветви Древа Жизни следует брезгливо отвернуться — и mind your own business, зациклиться на самом себе.
Признаюсь: смотрел «Detachment» широко раскрытыми от удивления глазами: мир, изображенный в картине, мне хорошо знаком и давно вызывает однозначную реакцию неприятия. Реакцию, прямо противоположную тому, как реагирует и действует главный герой фильма, замещающий учитель Генри Бартс (в исполнении Эдриена Броуди).
Сюжет фильма разворачивается в современной американской школе, хорошо знакомой нам по современным российским школам. Если каких-то 15–20 лет назад паноптикум, до которого довела система публичного образования в США, казался нам чем-то невозможным и инопланетным, то сегодня усилиями лжереформаторов мы получили в собственных учебных заведениях почти полную кальку американского вырождения. Тотальная бездуховность, наркомания, запредельные разврат, наглость, хамство, презрение возрастных, образовательных, социальных и духовных иерархий — вот описание инкубатора, в котором выращивается сегодня белковая масса подрастающего поколения. Что в Нью-Йорке, что в Москве, что в Париже, что в Лондоне, что в Риме, что в Бухаресте.
В соответствии с западной культурной традицией современное искусство en masse отражает чудовищную реальность образовательного гетто в одном из двух ключей: либо выводит «horror movie» (традиция американского кинематографа), либо лепит «чернуху» (российский вариант).
Вершина творческой и художественной беспомощности при воспроизведении обсуждаемого топика — это фильмы Валерии Гай Германики, которые на безрыбье подаются в российской ноосфере чуть ли не как шедевр эмпатии. Между тем вся эмпатия юной режиссёрши заключается в том, что она, выдерживая картину образовательного гетто в традиционной «чернушной» эстетике, занимает заведомо ущербную позицию по ту сторону баррикад. То есть — внутренне примыкает к нравственным дегенератам и уродам, чьи похождения с документальной точностью выводятся на экране, и априорно обвиняет нас, зрителей, в неспособности «их понять».
Примитивный такой инфантилизм чувств и мыслей, однако повторю: на полном безрыбье о большем мечтать не приходится.
«Detachment» — фильм совершенно иного класса. По уровню искренней и аутентичной эмпатии, которую демонстрирует персонаж Эдриена Броуди, картина отдаленно напоминает замечательную советскую картину «Доживём до понедельника» — разумеется, без налёта идеологического идиотизма. «Detachment» — это история того, как можно и нужно любить несчастных бесов. Любовь эта настолько самоотверженная, насколько и естественная, и оттого после первой реакции недоумения вызывает неподдельное восхищение.
Моя личная реакция на поведение обитателей образовательного гетто в фильме легко предсказуема, поскольку она детерминирована моим образованием, для которого характерен все тот же мизантропический европейский критицизм в отношении к человеческой природе. Я смотрел на гадёнышей и ничего, кроме желания их «изолировать», «стерилизовать» и «экстерминировать», в голову не приходило. Между тем герой Броуди умудрялся не просто искренне сочувствовать этим чудовищам, но и находить им оправдание и даже искренне любить.
В какой-то момент мне даже показалось, что британский режиссер Тони Кей рассказывает нам притчу о втором пришествии Христа, однако герой «Detachment» с такой удивительной кротостью и искренностью признается, что не знает выхода из созданного нашей цивилизацией кошмара и — главное! — не преследует никаких целей своей эмпатией, что сразу понимаешь: божьим промыслом тут не пахнет.
Учитель Генри Бартс любит своих монструозных учеников не ради чего-то (и даже — не ради их собственного спасения!), а просто потому, что иначе не может жить, — вот, по-моему, идейная кульминация «Detachment», которая и превращает фильм в продолжение «Дона Кихота»! И этим своим пафосом картина подрывает основы рационально оправданной мизантропии, которую европейская мысль с такой любовью взращивала последние несколько столетий.
Акцент, на который мне бы хотелось обратить внимание читателей (и будущих зрителей «Detachment»), — это имманентная природа эмпатии, проповедуемая Тони Кеем. У вселенского сочувствия учителя Бартса нет ни объяснений, ни обоснований, ни рациональных предпосылок. Эмпатия эта — как наитие, как дух святой, нисходящий без предупреждения и объяснения. Именно эта ключевая мысль заключена в цитате из «Брачного пира в Типаса» Альбера Камю, которая предваряет фильм, а заодно и одалживает ему название: «Никогда ещё в жизни я не чувствовал с такой силой одновременное отчуждение от самого себя и приобщение свое к миру».
В русском прокате «Detachment» по традиции бездарно и невпопад обозвали описательным «Учителем на замену», лишив тем самым фильм его главной интриги. Ведь, следуя мизантропическим стереотипам, зритель понимает «Отчуждение» как отказ от внешнего мира, тогда как на самом деле и Камю, и Кей говорят нам о парадоксально противоположном — об отчуждении от самого себя и подношении себя миру.
Заключительный аккорд, который, надеюсь, заставит вас непременно посмотреть этот шедевр западного искусства, — личность Тони Кея. Британский режиссер снискал славу как постановщик музыкальных фильмов: «Runaway Train» с Soul Asylum, «Dani California» с Red Hot Chili Peppers, «What God Wants» с Роджером Уотерсом, «Help Me» и «God’s Gonna Cut You Down» с Джонни Кэшем. Именно за это творчество он получил шесть премий Grammy и признание в музыкальной среде.
Его первый художественный фильм — «Американская история Х» (1998) с Эдвардом Нортоном и Эдвардом Фёрлонгом — быстро снискал культовый статус, хотя и был в конечном варианте монтажа изуродован продюсерами до неузнаваемости (Кей даже настаивал, чтобы его имя убрали из титров). «Detachment» (2011), четвертый по счёту фильм режиссёра, завоевал множество премий на фестивалях, за которые настоящим творцам не приходится краснеть: первый приз международной гильдии кинокритиков на фестивале в Девилле, приз зрительских симпатий на международных фестивалях в бразильском Сан-Паулу и французском Валенсьенне, Гран-при и высшая награда за вклад в киноискусство на международном фестивале в Токио, почетный индивидуальный приз на фестивале в Вудстоке.