Банкиры – люди трезвые и практичные (кажется, ни один банкир не пострадал даже при массовом изъятии мегарегулятором банковских лицензий?..). И банкир трезв и практичен даже тогда, когда он, банкир, великий поэт. Такой, как Томас Стернз Элиот. Он не стрелялся на дуэли, не лазил в петлю в «Англетере». Он одним из первых понял всепобеждающую силу «котиков» : смотрите, вот, в 1939 году выходит в свет Old Possum’s Book of Practical Cats, а в 1948 – до этого всякие мелочи вроде Второй мировой мешали – Элиот получает Нобелевскую премию.
И конец света видел Элиот очень и очень трезво. Никакой там романтики – никаких варяжских Рагнареков, никаких The war that will end war антантовской пропаганды, никаких Götterdämmerung пропаганды нацистской. Все, как было сказано в чудесных The Hollow Men еще в 1925 году, будет в высшей степени просто и до примитивности смешно, «Не взрывом, а всхлипом кончится мир»:
This is the way the world ends
This is the way the world ends
This is the way the world ends
Not with a bang but a whimper.
И вот теперь банкиры – не писатели, как Карел Чапек, а банкиры – занялись рассмотрением того, как на мелодию этого самого всхлипа повлияет такой забавный процесс, как роботизация. И результаты таких штудий главный экономист Банка Англии Эндрю Холдейн (Andrew G. «Andy» Haldane) представил собравшимся на свой конгресс лидерам такой соглашательской и социал-предательской организации, как британские тред-юнионы. (Robots put 15 million UK jobs at risk, warns Bank of England)
И выводы эти этим самым тред-юнионам должны были очень и очень не понравиться. Дело в том, что в ближайшее время в Британии вполне ожидаема роботизация пятнадцати миллионов рабочих мест. А в настоящее время из общего населения Соединенного королевства, составляющего 64 миллиона, заняты в экономике 32,31 миллион человек. То есть – за ворота пойдет практически половина. «Каждый второй – тоже герой…», как пел народный бард.
Причем трудно сказать – уместно ли тут говорить о воротах. Ворота – они ассоциировались с заводами индустриальной эпохи, куда по гудку собирался рабочий люд. А сейчас максимальную вероятность попасть под роботизацию имеют торговля и сфера обслуживания. Ни больше, ни меньше, как 70%. И верится этому легко – заедешь в гипермаркет, и видишь в нем каре касс-автоматов, которые реально заметно ускоряют обслуживание. (К живым кассирам обречены идти лишь чепьювины, а чекуртабы приобретают диавольскую траву никоциану аж у живых продавцов…)
И на складе торговой сети тоже усердно трудятся роботы-погрузчики и роботы-штабелеры – почему-то менеджер упорно упирается на просьбу дать поснимать их за работой (возможно, сказывается то, что беря землю в губернии, дистрибьюторы обещали местным властям рабочие места для местного населения, но столкнулись с искренней любовью этого самого населения к водным растворам метилкарбинола, и к больничным листам, вызванным неумеренным потреблением этих самых растворов…).
Ну а господин Холден приводил в качестве успешных примеров роботизации успешно работающих роботов-машинистов и ожидающих своего часа роботов-шоферов. И – согласно его суждениям – максимальной вероятности попасть под роботизацию подвергаются представители наименее оплачиваемых профессий. Чем ремесло примитивней, тем с большей вероятностью оно будет заменено роботизированной техникой. (Возможность переноса труда в страны Третьего мира с натуральным хозяйством, где малоквалифицированный труд крайне дешев, чисто временна – и успешно убивается глобальной урбанизацией.)
И вот тут-то начинается самое интересное. Эндрю Холден – who is widely recognised as one of the brightest thinkers in the central banking world, простите уж, не могу я такое комплиментарное переводить – начал предлагать варианты, позволяющие добраться до цветов роботизации, не напоровшись на ее плоды. И варианты эти очень и очень занятные.
Первый их них состоит в том, чтобы осуществлять профессиональную подготовку людей в тех сферах, где требуются нестандартные когнитивные и творческие способности. Где нужны цепочки длинных и нетривиальных рассуждений, где нужно включать воображение. Именно в этих сферах – по мнению господина Холдена – люди будут иметь преимущество над роботами на рынке труда.
Правда, структура нынешнего образования в странах Первого мира – и, что много хуже, у нас тоже – очень и очень противоречит той модели, о которой говорит банковский экономист. В какой-то момент, наверное при переходе от общества индустриального к обществу постиндустриальному, школа перестала давать знания а начала… Начала что? Даже и не скажешь… Воспитывать она точно не воспитывает. «Формировать квалифицированных потребителей» – ну, может быть, если под квалифицированностью понимать неспособность противостоять рекламе и маркетингу… Но скорее – просто убирает подростков с улиц, дабы не плодить «гаврошей».
А творческие способности сможет воспитать лишь другая школа, с железной дисциплиной, с постоянной учебной нагрузкой на детей. Только под воздействием которой они и смогут развить когнитивные способности, а потом и проявить способности творческие. (Простейший пример – красота математики открывается лишь тем, кто сотнями решал однообразные примеры, настраивая на них свою нейросеть; «царских дорог» в математике, да и в других дисциплинах, нет…) Но условием такой школы будет непременный отсев. Неуспевающих – дабы не тянули назад остальных. И на этот-то отсев никто в нынешней политической системе не пойдет.
Ну как же рассказать избирателю, что его деточка малообучаема. Лучше воспользоваться рецептом мудрого китайца Лао Шэ: « В нашей стране все учебные заведения высшие, это особенно приятно!… – Вы все заняли первое место, можете гордиться. Теперь подходите и берите любой диплом. Они абсолютно одинаковые, потому что все вы заняли первое место.». Правда, китайцы Лао Шэ прочли и поняли – об этом говорят результаты последних тестов PISA и Международных математических олимпиад. А вот те, кого в «Записках о кошачьем городе» называли кошками со светлой шкуркой, заняты «сокрушением оплотов интеллектуального шовинизма».
Есть у господина Холдена и второй совет. Это – продвижение совместной собственности на средства производства, то, что некоторое время назад называлось «народным капитализмом». (Его, когда была нужда в этом, выдвигали как альтернативу социалистической модели, но после крушения СССР нужда в нем отпала…) Суть совместной собственности, что былые наемные работники окажутся совладельцами предприятия и будут получать не зарплату, а долю предпринимательского дохода.
Достоинства и недостатки такой модели подробно разбирались – будете смеяться! – в советских университетских курсах «Научного коммунизма». Достоинством является некоторое смягчение противоречий между трудом и капиталом… Но это раньше, в семидесятые. А сейчас противоречие будет между капиталом и… И кем?.. Ладно, пусть это обсуждают марксисты – голосует же кто-то за коммунистов.
Но вот дальше идет недостаток. А он серьезен. Допущенный к управлению трудовой коллектив обычно проедает основные фонды. Рыночная-то экономика сулит массу соблазнов, на которые можно потратиться прямо сейчас, да еще влезть в кредитную кабалу – какие тут вложения в перевооружение производства… Значит фирма просто проиграет конкурентную борьбу, и со-собственники опять окажутся не у дел. А отказ от банкротств и беспощадной конкуренции (вспомним, сколько ярких звезд исчезло с ИТ-небосвода) эквивалентен отказу от рыночной формы хозяйства. И это надо четко понимать… Да и царство кибернетической халявы, где все раздается без труда, выглядит малосимпатичным – в рассказе Е.Войскунского и И.Лукодьянова «Формула невозможного» фигурировала «Планета Тихих Идиотов», блаженствующих в лоне заботливой киберсистемы…
Ну, еще Энди Холден говорит о том, что белковые топ-менеджеры и чиновники свою работу сохранят. Ну, тут и сам Станиславский сказал бы «Верю!». А как быть остальным? Сказать трудно… Понятно, что нужны серьезные коррективы для образовательных программ, для демографической и миграционных политик. Ну и каждому стоит задуматься над совсем уже близким будущим…