Дюжина вопросов Томаса Эдисона
Изобретатель брал на работу лишь тех, кто знал ответы на эти вопросы.
Список вопросов, которыми знаменитый изобретатель Томас Эдисон срезал недостаточно образованных кандидатов, интересен не столько своим содержанием, сколько враждебной реакцией, которую он вызывает у наших современников. Между тем вопросы Эдисона, если присмотреться, не так уж сложны. Посмотрите, какие экзамены приходилось выдерживать поступающим в американские университеты во второй половине XIX века. И ведь выдерживали! Можно спорить о том, нужны ли эти знания, но тогдашние абитуриенты ими обладали. Сегодняшние — нет.
Если присмотреться, то становится очевидно, что эдисоновские вопросы не требовали особой эрудиции. Большинство из них не выходят за пределы того, что в те времена знал любой школьник. Пресловутую «Энеиду» они учили наизусть на уроках, а о Саргассовом море могли вспомнить если не по школьной географии, то по детским книжкам о пиратах и приключениях. То же самое касается царя Леонида и Фермопил — одного из самых запоминающихся эпизодов истории древнего мира.
Вот копия экзаменационных вопросов, ответы на которые должен был знать каждый поступающий в Гарвардский университет в 1869 году. Кликните по миниатюрам и почитайте — это поучительно.
Первые страницы — латынь и древнегреческий. Понимаете, что это значит? Чтобы поступить в университет, от вчерашнего школьника требовалось понимание этих языков. Вопросы по истории и географии доказывают, что Эдисон щадил людей, которые претендовали на рабочие места в его компаниях. Вы знаете, какой путь проделали «десять тысяч» и можете показать его на карте? Хотя бы слышали о них, а? Назовёте по памяти главные реки, берущие начало в Альпах? Сумеете перечислить отличия Афин от Спарты?
Вступительные экзамены 1869 года менее гуманитарного Массачусетского технологического института тоже содержали предостаточно вопросов, которые самым очевидным образов выходят за пределы возможностей современного абитуриента. С математикой дело обстоит получше, но это слабое утешение: в отличие от латыни, за минувшие десятилетия математика существенно изменилась.
Очевидно, что сейчас с такими экзаменами справятся очень немногие. Значит ли это, что мы стали глупее? Что наше образование — хуже, чем в XIX веке?
Чтобы ответить на этот вопрос, нужно уяснить две вещи. Во-первых, проблема частично заключается не в том, что мы знаем меньше, а в том, что мы знаем совсем другое. В XIX веке по сохранившейся ещё со средневековых времён традиции школьное образование в значительной степени подразумевало изучение наследия античности. Отсюда латынь, отсюда древнегреческий, отсюда «Энеида» и Фермопилы. Теперь вместо них проходят иные науки.
Во-вторых, хорошее образование в те времена было прерогативой привилегированных классов. Сколько человек принимали в Гарвард каждый год во второй половине XIX века? Десятки? Сотни? А миллионы тем временем едва умели писать и читать, причём на родном языке, а не на латыни.
В XX веке образование в Северной Америке и Европе (то есть в том числе и в нашей стране) стало общедоступным. Полная неграмотность — теперь редкость и встречается преимущественно в беднейших странах третьего мира.
Общий образовательный уровень нисколько не снизился. Наоборот, он многократно увеличился. И даже тех, кто способен ответить на трудные экзаменационные вопросы 1869 года, скорее всего, не стало меньше. Их осталось немного, но такие познания никогда не были общим местом.
Одним словом, смысла оправдываться за незнание или печалиться о падении нравов — никакого. Не знаете, где находится Саргассово море? Не слышали про Фермопилы? Нашли проблему! Вы знаете куда больше, чем люди, которые жили в позапрошлом веке. К тому же исправить упущение совсем нетрудно. Вот Google Maps, вот «Википедия» — учитесь. Обладателям классического образования XIX века такое и не снилось.