«Не, Мих, извини, ничего не получится, у Светки деньги на учёбу украли, там 60 штук было». «Знаешь, сорри, я, наверно, не потяну сейчас — мы пишемся, и бабла совсем нет». Поэтому, приземлившись в пекинском аэропорту, я один, совсем один. Пять утра, я практически так и не поспал в самолёте, но, в принципе, не особо и хочется. Я уже знаю, что нужно встать у жёлтой линии и ждать своей очереди. Таможенник с безразличным лицом посмотрит на тебя, потом на фотографию в паспорте, потом молча покажет на зеркало с камерой — мол, посмотри.
Смотрю. На этот раз очень долго смотрю, но уже на таможенника. Снимаю очки. Делаю каменную физиономию политзаключенного. Вроде узнал. Это, конечно, нелёгкий труд, особенно для китайца, — узнать лаовая, который похудел на 30 кило по сравнению с рожей на фотографии, да ещё зарос бородой.
Слава богу, в аэропорту меня встречают — я должен передать пакет документов из Москвы пареньку по имени Артём. Выхожу из зала прибытия — он действительно тут. Рейс задержали из-за китайцев, которые в Киеве (я летел транзитом) перед взлётом сновали по салону самолёта, несмотря на настойчивые просьбы стюардесс сесть на место (те считали количество пассажиров и никак не могли сосчитать). Впрочем, китайцев тоже понять можно: никто им на их языке ничего не объяснил, а ругань высоких блондинок со счётчиками только подстёгивала их побыстрее справить все свои возможные нужды. Мало ли что, вдруг последние дни настают.
Мы с Артёмом знакомимся, и я прошу его помочь добраться до моего хостела, который находится в хутунах поблизости храма Ёнхэгун. Артём учится тут; китайский знает средне, но общаться вполне может. Идём к аэроэкспрессу, но эскалатор закрыт: рано. Впрочем, возле него встречает бомбила, который достаточно быстро убеждает, что нет смысла ждать — за 20 юхов он и так нас довезёт до города. С нами едет пара китайцев. В принципе, дядя неплохо срубил бабла — 80 юаней в целом.
Я заселяюсь в хостел, и оказывается, что Артём как раз в нём и останавливался в свой первый приезд в Китай и там его помнят. Практически все обещания выполнены: есть и горячая вода, и — непозволительная роскошь! — унитаз. Персонал говорит по-английски, но лучше бы он молчал — кроме как бубнением под нос чего-то нечленораздельного это назвать нельзя. Впрочем, похоже, английский, особенно произношение, даётся китайцам очень сложно.
Я приехал в Китай во второй раз. Первый визит был слишком коротким и слишком официальным. Тогда нас, журналистов из компьютерных изданий, возила посмотреть на своего китайского партнёра компания HP. За три дня случилось много чего: вместо того, чтобы посмотреть на Шанхай хотя бы чуть-чуть, нас повезли в «музей шёлка» (купите побольше распашонок за неслыханные деньги), в Ханчжоу были сплошные фабрики и рестораны, а в Пекине — опять рестораны, Центр искусств и Стена (и «чайная церемония», конечно же. По-настоящему это обычное разводилово). До сих пор, кстати, не понимаю, как здоровым дядькам не приходило в голову, что тот же шёлк и чай можно купить раз в десять дешевле. Или стеснялись ничего не купить, раз уж привезли?
Так или иначе, я дал себе слово приехать сюда сам и посмотреть на всё своими глазами. Что ж, было всё, и даже больше, но не будем забегать вперёд. Одно скажу сразу: чтобы тебя черти во все возможные места драли, Китай! Тебе это пойдёт на пользу.
Метро
Вообще непонятно, зачем Пекину метро. Ведь жили же спокойно с одной веткой практически до 2000 года — и ничего. А тут — такой подарок, к Олимпиаде, конечно же.
Необоримая привычка срать везде, где ни попадя, впитывается с материнским молоком (тут есть причина возгордиться даже родиной — если вы считаете, что у нас мусорят где попало, то вы точно не были в Китае). Все переходы завалены всяческим мусором — дело не в том, что не убирают, дело в том, что инстинкта донести говно до урны просто нет. И конечно же, «хорррррр-ТЬФУ». Если вы были в Китае, то понимаете, о чём я говорю. Конечно же, на пол, конечно же, желательно погромче. Мне кажется, в школе есть обязательный урок, где маленьким китайцам ставят двойки, если те харкают слишком тихо.
Толпа спускается по узкой лестнице слишком медленно? А, ну так это потому, что мы с приятелем внизу на ступеньке сидим. Ну устали, чо.
Не стоит также считать, что китайцы прут в вагон, как бараны, не дав выйти людям, которые выходят, нарочно или из грубости. Просто какой смысл ждать, когда кто-то выйдет? Это же он выходит, а ты, стало быть, входишь. Все заняты своим делом.
Китайцы не подчиняются ПДД, они живут по закону броуновского движения — и все довольны. И в метро, и на дороге. Ах почему, почему, почему был светофор зелёный — этим вопросом никто не задается. И не думай, что если нагло попрешь на красный, то не ошибёшься. Полная фигня. Законы есть, просто они в голове, и им никто не учит специально. Не пытайся разобраться в том, как ведёт себя одна частица; будь в потоке — и не ошибёшься. Конечно, тебя могут сбить, так или иначе. Но такова жизнь — что уж тут поделаешь.
Протестанты
У Артёма, который встречал меня, в глазах особенный огонёк, и голос его наполнен такими интонациями, которые встречаются либо у пассивных геев, либо у людей просветлённых. Нет, он не гей, у него есть девушка — из Франции, кстати. Артём — протестант. Если вы ничего не знаете о протестантах, то вот портрет, который, наверно, известен много кому: это американская ветвь христианства, они возносят хвалу Господу, играя на гитарах, а если повезёт, то гитары сопровождает и бас с барабанами. Помните серию «Южного парка», которая называлась «Тяжёлый христианский рок»? Так вот, это они.
Помимо прочего, у них всё как у нормальных верующих: отделение церкви на одном из этажей пекинской гостиницы, проповеди, молитвы и различные развлечения подобного толка. Нет-нет, не подумайте ничего плохого — в целом ребята весёлые и дружные, в российском отделении в основном сибиряки и казахи, хотя в других залах собираются группы протестантов из других стран.
Артём пригласил меня на службу. Дело было в воскресенье — как раз тот самый день, когда принято заглянуть в Дом божий. В общем, достаточно неожиданно для себя и для них я оказался за ударной установкой. Честно, я пытался сказать, что на гитаре у меня лучше получается, но гитаристов среди них и так оказалось достаточно, была даже клавишница.
«Да, Господь, да, Господь, да, Господь», — это припев. Я выстукиваю какую-то откровенную панкуху (практически хардкор), стараясь при этом быть как можно тише, ведь ребята не привыкли к ударным и громкость системы под них не выстроили. Меня все благодарят и говорят, что мой визит в церковь был предопределён свыше, чему стоит порадоваться. Дальше народ рассказывает, почему очень важно не принимать никаких решений самому и положиться на Господа нашего, так как он и так всё сделает для тебя.
Я не спорю: в сущности, чего тут спорить-то… Вообще я просил Артёма сводить меня куда-нибудь в такое аутентичное, но в результате мы практически всей толпой оказываемся в новеньком ресторанчике «Солянка». Где он находится, я не запомнил, но отлично знаю, что добираться до него полчаса на автобусе, а потом необходимо очень громко петь российские детские песенки под дождём.
«Солянка» по внешнему виду напоминает родную кондовую столовку, только очень чистую и опрятную. Справедливости ради надо заметить, что такой борщ и такие пирожки мало где в Москве найдёшь, не то что, небось, в Китае. Возможно, местной поварихе и вправду помогает бог — она тоже протестантка и тоже из России, как и хозяева заведения. Менеджер зала — кореянка, но опять же российского происхождения.
Лидер общины попросил у меня мою почту и мобильный: мол, приходи к нам в среду в гости. Я согласился, но приглашения так и не последовало.
А девушка Артёма — каратистка и большая фанатка «Стартрека», «Звёздных войн» и «Властелина колец». Пока мы ехали в метро по домам, она безуспешно требовала от него немедленно посмотреть все вышеуказанные вещи и на каждый отказ норовила заехать ему кулаком в солнечное сплетение. Ему бы радоваться, что с ним не ведут теологических споров относительно того, сколько смурфов женского пола существует и кого считать смурфами-женщинами.
Миша, пиво и чжо
У Миши голубые глаза, светлые длинные волосы, косуха и рост под два метра, то есть как раз такая внешность, чтобы китайские девушки падали на месте. Миша — танцор из Казахстана, приехал сюда с женой и народом из бывших союзных республик танцевать в каком-то шоу вместе с китайцами. Живут за городом и варятся в собственном соку.
Мише и его собратьям по привалившему счастью хозяева выдают паспорта с опаской. Труппа тут по туристической визе, и работать им, по идее, нельзя. Тем не менее работают. Белорусы любили ходить в город, жрать горькую, а потом чистить хлебальники китаёзам, из-за чего у владельцев шоу были нехилые проблемы. Мише скучно в бабской компании жены, а друзей нет, поэтому он и откликнулся на предложение пересечься, которое я оставил в одной группе ВКонтакте.
«Пельмени?» — «Ага, давай, — говорю я, — и пиво, что ли». Заходим в первую попавшуюся забегаловку с обшарпанными столами и большим красным плакатом, на котором написаны названия блюд и цены. Цены очень даже божеские вроде. Хозяин заведения тупо взирает на лаоваев, а его жена с безразличной миной лупит мухобойкой тараканов на кухне (это не для красного словца, всё так и было). Миша многозначительно заявляет, что опытным путём выяснил: где грязнее — там вкуснее.
Чтобы заказать еду, приходится прибегать к услугам переводчика из общаги Миши — он сам китайским за полгода практически не овладел (переводчик не был с нами, связывались по мобильному). Хозяин вроде понял. А пиво? Миша заказывает (на пальцах) «два бичжо». По его мнению, так будет пиво. Долго ждём. Наконец приносят пшёнку в безвкусной воде. Что ж ты, брат, заказал-то? Ох. Не «бичжо», а «пидзё». Вот, в результате принесли «чжо». На «би» внимания не обратили.
Впрочем, вскоре инцидент исчерпан, мы сидим и болтаем, с пивом и пельменями, которые не сильно отличаются от российских. Только не с майонезом или сметаной, а с каким-то уксусом и приправами. Ну тоже ничего. Вот что точно плохо, так это то, что за две тарелки пельменей и четыре бутылки пива с нас содрали 120 юаней. Я нигде в Китае больше не ел на такую сумму. Даже в аэропорту. Спорить бесполезно — как двум немым спорить с пятью глухими?
Хало… Миста?
За эти два слова я уже готов дать в наглое хайло не думая. Желательно с ноги. Не важно, что женщине. Если вы одинокий лаовай мужского пола и по какой-то причине забрели на Площадь или Ванфуцзин, этот вкрадчивый голос будет преследовать вас повсюду.
Обидно не то, что хотят развести, обидно то, что разводят тупо, неумело и иногда за один день подходит одна и та же кидала по несколько раз. Ты иностранец. Все иностранцы глупые и набиты деньгами, чтобы отдавать их честным труженикам КНР. Всё правильно. Тупее тебя никого нет, даже если ты на раз-два-три читаешь в глазах очередной модной крали её намерение. Огрызнись, и услышишь о себе в ответ много нового на двух языках.
Сценарий такого развода наверняка известен каждому: кто-то читал, кому-то друзья рассказали (надеюсь, вы не из тех, кто испытал это на собственной шкуре). Напомаженная краля встречает вас и хочет показать вам город, вот так, от чистого сердца. Пойдём, друг сердешный, в чайную и посидим тысячи на полторы юаней. Не, ну ты что! Чаёк-то самый цимес, обижаешь.
Впрочем, это стандартный развод. Большое удивление я испытал, когда стандартное «халомиста» раздалось изо рта двух вполне зрелых недурно одетых баб лет под пятьдесят. Я заинтересовался и решил продолжить разговор. Мы, видите ли, миста, очень плохо говорить по-английски, может, миста китайский знает (да конечно, плохо, чтоб хотя бы в аэропорту так говорили). Ах, не знает… Ну вот наша история: мы с сестрой из дальней провинции, и нам кушать хочется — помираем. Добрый миста ведь купит нам покушать? Нет? Всё равно, спасибо, брат! Брат! Куда пошёл! Э!
Миста ничего не хочет, миста хочет, чтобы вас в аду черти жарили, и желательно не только на сковородках. По крайней мере, это было бы справедливо.
В одном из китайских разговорников есть фраза: «Не бейте меня, я русский».
Санья
Вот я и в Санье — это примерно как у нас Сочи, только на острове. Не спрашивайте, как я туда попал. Просто сел в плацкарт на Хайнань и через два дня был там. Санья ещё недавно была деревней. Тут кроме деревень ничего не было, собственно. Теперь тут высятся современные гостиницы и небоскрёбы. И ещё здесь всё та же деревня — только обнаглевшая и не понимающая своего счастья. Счастье не нужно культивировать, растить, потом мыть, чистить и готовить. Недозрелое хилое счастье выдирают из грядки и сжирают с землёй и ботвой.
Если в Пекине движение броуновское, то тут — просто откровенно дебильное и идиотское. По тротуарам никто не ходит — они все заставлены чёрт знает чем. Все ходят по проезжей части, по которой гордо рассекают местные. Некоторые на скутерах, совсем удачливые — на авто. Пекинские водители гудят от возмущения, а эти — от радости. Смотри, смотри! У меня бибика! Бибика-бибика! И я такой красивый. Не дай бог какая-нибудь новая иномарка — водитель просто может не совладать от радости с собой и ездить целый день, не отпуская руки с кнопки сигнала.
Не стоило купаться — даже на немного отойдя от штанов, оставленных на берегу, лишился старенького айфона. Ну не беда — всё равно новый хотел, этот тормозил, вот и стимул будет. Море тёплое, а солнце с утра жарит так, что ещё чуть-чуть и можно самовоспламениться. Конечно, обгорел. Конечно, поел свежих ананасов на палочке. Кухня тут лучше, чем в Пекине, но всё равно мерзопакостная. Но цены — просто ужас. Вроде как сравнивать цены в Воронеже и Сочи в курортный период.
Диета
За исключением пельменей и утки, в Китае очень мало нормальной еды. И дело не в остроте блюд — всё либо сделано в тонне масла, либо невкусно. «Мы готовим диетическое блюдо, поэтому добавим меньше масла», — говорит ведущий программы про китайскую кухню на одном из каналов CCTV. Конечно, диетическое, ведь вместо целой канистры масла мы выльем в сковороду только половину. Потому что диета.
Очень трудно найти что-то такое, от чего поутру не будет бешено болеть живот или не будет хотеться блевать. Кстати, поблевать на улице для китайца — милое дело. С такими яствами понятно, почему. Но не стоит путать запах блевотины с «вонючим тофу». Хотя в принципе этот запах ничем не отличается от концентрированного душка свежей рвоты. Только блевотину никто не ест, а вот любители «вонючего тофу», похоже, существуют.
По улицам Пекина ходят упитанные поросятки и просто боровы. Это неудивительно, ведь теперь к местной масляной дряни прибавился ещё западный фастфуд. Особенно поражают раскормленные до жутких размеров дети. Какие там США — тут скоро лопаться начнут. Азия — она разная. Ешьте японскую еду. Это хотя бы вкусно и легко.
Сидячка
О китайских сидячих вагонах складывают легенды. Люди рассказывают, как это ужасно — ехать с деревенщиной. А ещё ведь и остальные стоят, причём друг у друга на головах! Китайская сидячка — это одна из лучших вещей, которая случилась со мной за это путешествие. Санья — Пекин, 36 часов. Просто не было билетов ни в плацкарт, ни даже в купе, а выбираться как-то было надо.
Когда мы сели, я горячо благодарил людей, которые помогли мне прорваться через толпу желающих поскорее занять места в поезде. Сидящая напротив меня девушка улыбнулась этому факту (знаете, такая вечная студентка — они все в клетчатых рубашках, джинсах, очках и кроссовках) и, когда звонила домой, вроде бы, как я понял по интонациям и жестам, говорила о лаовае, который смешно и трогательно кого-то благодарил.
В вагоне была куча другого народа. Дети, матери, дурным голосом орущие на детей и расхаживающие по вагону, демонстрируя своих отпрысков. Дородный богатырь, который постоянно вытворял какие-нибудь смешные штуки и к которому так и липли дети. Странный худощавый мужчина с искусственной ногой. Человек — точная копия моего друга Шурика, будь тот китайцем.
Полночи я, как и все остальные, пытался заснуть, скрючившись в три погибели, а половину следующего дня пытался принять более-менее удобную позу. Боялся отойти в туалет — вдруг место займут. В вагон народ уже набился, как селёдка в бочке, и на каждой станции ситуация обострялась. Курили, плевались, болтали, заваривали лапшу, ходили за кипяточком (кстати, я практически уверен, что китайскую армию можно нейтрализовать, если лишить её возможности добыть кипяток). Весь вагон жил в ритме того самого общекитайского броуновского движения, и тут оно воспринималось как что-то естественное и необходимое. Все в одной бочке, все терпим. На одной остановке вошли два негра-американца, но быстро куда-то делись — может, им нашли лишний плацкарт. В общем, лаоваями, а значит, и предметами шуток и разговоров люди обделены не были.
Полдня я смотрел в окно, боясь встать — вдруг займут место, тут это случается очень быстро. Внезапно боковым зрением я заметил, что к «вечной студентке», сидящей напротив, подсел «китайский Шурик». Не понять, что они говорили про меня, было сложно. Я обернулся и застал «Шурика» указывающим на меня пальцем — его лицо растянулось в обескураженной и немного виноватой улыбке. «Вы понимаете китайский?» — спросила моя студентка. «Нет, — ответил я, — но что такое «лаовай», знаю».
Дальше мы говорили обо всём. О России, о Китае. О том, почему я ношу очки (наверно, вы очень умный, да?), и о возрасте. Потихоньку подтянулся весь вагон, и я полностью растворился в общении. Другая студентка — она действительно была студенткой, в отличие от моей соседки, ещё училась — практически без акцента сказала по-русски «моя фамилия Лю» и «йа люблйю тебя». Время прошло незаметно, и я заснул на столе, скрюченный в три погибели, зафотографированный насмерть «Шуриком» и совершенно счастливый тому факту, что хорошие люди так или иначе встречаются.
Я не пытался добыть контакты ни одного из этих людей. Они состояли в негласном вагонном братстве, когда каждый делает всё возможное для того, чтобы выжить в таратайке, едущей через весь Китай. Они и сами выходили из него на разных станциях практически не прощаясь, чтобы через месяц-другой снова встретиться в одном из неудобных и забитых народом сидячих вагонов.
Китай — это бесконечное движение, так что неудивительно, что их вокзалы скорее напоминают гигантские футуристические цитадели (а старые — ретрофутуристические, что только прибавляет им внушительности). Китайские поезда — это тоже часть великого броуновского движения Поднебесной, наверно, даже его символ. Главное — не напрягаться и не лезть поперёк.
И тогда всё получится.
PS. Извините за малое количество фотографий: телефон у меня спёрли, и большую часть пути снимать мне было нечем. Кстати, если кто-то считает, что мне не нравится Китай — это ошибка. Я люблю Китай.