Хочу похвастаться: с начала года мои аккаунты в соцсетях здорово преобразились. Я систематически выкидывал (и продолжаю) из контактов, кругов, списков всех, кто постит сообщения про войну, настроил фильтры таким образом, чтобы не видеть «популярных» постов военной тематики — и теперь в моих новостных лентах тишь и гладь: девять десятых их содержимого — это девушки в бикини и без, птицы, киберпанк, музыка. Я не читаю и не пишу о войне — хоть точно знаю, что многим это не понравится, а кое-кто даже считает такое поведение в 2014-м году преступным. Но моя «внутренняя информационная политика» тоже взята не с потолка, а продиктована объективной причиной. Полагаю, она может пригодиться и вам, поэтому поделюсь. И чтобы не быть голословным, воспользуюсь готовым примером, который вот уже неделю не сходит с первых страниц.
19 августа на YouTube появился пятиминутная видеозапись казни американского журналиста Джеймса Фоли. За считанные часы ролик «A Message to America» разлетелся по Сети: копии и кадры из него засветились в «Фейсбуке», Twitter, LiveLeak, бесчисленных блогах и торрентах. Реакция общественности была обычной: любопытство, шок, жажда мести. Интересное началось после. В следующие дни скандальный ролик извлекли на самые видные места в одних странах и попытались тотально запретить в других.
С одной стороны — Китай, где усекновение головы Фоли демонстрируют без купюр прямо по центральному телевидению и на огромных экранах в общественных местах. С другой — Соединённые Штаты и Великобритания, где ролик подвергли цензуре. Пресса (за исключением жёлтой) опубликовала лишь отдельные кадры, Google удалила запись из YouTube и magnet-ссылки на неё из своей поисковой системы, Twitter удаляла не только скриншоты, но и аккаунты пользователей, которые рискнули их разместить (оправдываясь, что действует «по просьбе родных погибшего»). Даже вечно разнузданный LiveLeak наложил вето.
Великобритания, впрочем, пошла ещё дальше: британская полиция предупредила граждан, что не только распространение, но и скачивание, и даже просмотр ролика могут рассматриваться как уголовное преступление. Заявление это было весьма подробно изучено СМИ при участии юристов — которые быстро пришли к выводу, что оно «фальшивое и паникёрское». Скотланд-Ярд, однако, стоит на своём, ссылаясь на пункт уголовного кодекса о подстрекательстве к терроризму. И если вспомнить, что терроризм есть не что иное, как запугивание, запрет кажется логичным.
Вы — если вы гражданин России и находитесь в границах Российской Федерации — вольны составить своё мнение с чужих слов или посмотрев запись лично. Если я правильно понимаю, ни просмотр, ни копирование сцены казни Фоли преступлением в РФ пока не считаются. Впрочем, ещё пятнадцать лет назад подобное крутили у нас по первым телеканалам в прайм-тайм, так что едва ли вы узнаете что-то новое (я не смотрел, поделитесь, если не так). Уделите лучше минуту вот какому вопросу: чем стала видеозапись умерщвления Джеймса Фоли для тех, кто её теперь демонстрирует?
Для убийц из ISIL это, без сомнения, пропагандистский инструмент. Так они распространяют страх, это их метод. Но и для официального Китая это тоже инструмент пропаганды — разве что распространяют с его помощью страх перед Западом: сюжеты о том, «как там плохо», крутят в Поднебесной в связке с сюжетами о том, «как у нас хорошо». А для жёлтой прессы подобные события — хлеб насущный, гарантированный способ срубить бабла: не случайно, например, New York Post разместила не просто снимок ещё живого Фоли, а кадр, где в горло ещё живого Фоли воткнут нож. И даже для правозащитников в Великобритании это — инструмент: протестуя против запрета на просмотр казни, они апеллируют к вероятному запрету в будущем на просмотр любых неугодных правительству сюжетов политического толка. Ну, а для миллионов простых сетян это способ удовлетворить болезненное любопытство и заработать «лайков», отрепостив ролик со случайным комментарием («хлеба и зрелищ» — так, кажется?).
Важно тут вот что: глобальные и персональные коммуникации обрушивают всё это на голову несчастного произвольного индивида одномоментно, заставляя его захлёбываться информацией. Двадцать лет назад «радиус действия» каждого «источника», вещающего о казни Фоли, был бы ограничен городом или страной. Нынче нет ни задержек, ни проблемы расстояний: вся информация мира — вот она, к вашим услугам, сейчас, на одном экране!
И напрасно тщится британская полиция: никто уже не в силах ни ограничить, ни модулировать глобальный информационный потоп. Как не в силах и установить достоверность приносимых им сведений: правда теряется под напластованиями цитат, пересказов, домыслов, умышленных искажений. Правда ли Фоли убил человек, стоящий рядом с ним? Правда ли химическим оружием сирийские города обрабатывали солдаты Асада? Пользуется ли официальный Киев услугами американских консультантов и оружием США? Чьи мины падают на жилые дома в Донецке?
Впрочем, на самом деле всё ещё хуже. Избыток информации опасен не столько наличием в нём полярных точек зрения (это-то скорее полезное свойство!), сколько самим объёмом. Когда специалисты говорят, что информация в больших дозах токсична, они имеют в виду следующее. Человеку свойственно искать корреляции, зависимости между А и Б, — и находить их даже в белом шуме, где действительной связи между фактами нет и быть не может. Кроме того, соотношение «сигнал/шум» ухудшается нелинейно быстро с нарастанием объёма данных — и шансы выделить из потока мелочей значимую деталь резко падают. Так поглощение большого количества информации превращается в интеллектуальную мастурбацию.
Так что же сделать, чтобы не стать жертвой ни государственных пропагандистских машин, ни террористических, и не тратить время попусту на переваривание информационного шума? Ограничить входящий поток. Не бойтесь пропустить важное. Чем хорош такой фильтр, так это тем, что он не защитит вас от действительно значимых сообщений. Подобно волне цунами они перехлестнут защитную стену, найдут к вам другие пути.
Вот почему в моих новостных лентах нет войны. Наблюдать, как обдолбавшаяся, хмелеющая от ядовитого контента толпа дрочит на очередную страшилку? Увольте. Уж лучше старые добрые сиськи.