Можешь попытаться уйти от обвинений в бессмысленности того, что ты делаешь. Это просто, просто, как всеобъемлющая игра – рано или поздно, по мере приближения к исследуемому тексту, ты обнаружишь, что слова состоят из повторяющихся мотивов – букв, а те, в свою очередь, из геометрических элементов, соединенных особым образом – и тогда даже простое написание слова предстанет искусством, священнодействием.
Ты выходишь из дома и/или сидишь за столом перед клавиатурой компьютера/пишущей машинки в поисках чего-либо, что могло бы стать сюжетом/руслом для потока слов, особое взаимное расположение которых создает видимость незримого присутствия тебя передо мной и меня перед тобой (драгоценный читатель?). Если произошло Нечто, очень важное для тебя, меня или всего метачеловечества, то здесь все просто – и ты знаешь, что Роберт Джордан не зря хотел взорвать этот проклятый мост.
Но я здесь – я знаю, я читал и (иногда) видел своими глазами, – но ничего не происходит, я не могу рассказывать, как я ходил в киоск за сигаретами или как катался на трамвае весь день – тебе это не будет интересно, ты закроешь книгу – и, в лучшем случае, попытаешься повторить мой подвиг. Итак, ты садишься в трамвай. За окном – знакомые улицы, дома, хамоватый кондуктор просит показать тебя карточку. Минут через пятнадцать хочется закрыть глаза, уткнуться в книгу или с кем-нибудь поговорить. ОК, нет никого знакомого.
Я начинаю рассказывать себе историю. Я начинаю игру. На этом перекрестке я видел, как сбили собаку. Здесь же я пару раз встречал господина Х – кажется, он живет неподалеку. Начало истории – связь между двумя казалось бы независимыми событиями. Если я услышу от кондуктора имя господина Х, и то, что на этой улице когда-то был приют для бездомных собак, то связь между двумя моими воспоминаниями и этой историей может вылиться в рассказ в духе Павича. Если же кондуктор будет молчать, то придется рассказывать историю для снобов, в которой я вспомню прочитанную историю о погибшей собаке и прочитанную историю о господине, который вел сходный с господином Х образ жизни – и попытаюсь восполнить недостающее звено подходящим сюжетом из Библии. Здесь не будет ничего личного – кроме того, что я читал все эти книги.
Есть ли магия повествования, сложатся ли чужие слова/сюжеты/ощущения – пусть даже настоящие(?), но – чужие, в твое/чье-либо лицо – я не знаю. Ты теперь знаешь метод, в библиотеке прохладно даже в самый жаркий день – и никто не посмеет назвать то, что ты делаешь – бессмыслицей, ты ведь теперь – постмодернист.